Два мецената - [10]
Здесь на полу уже лежал свёрток картин, привезённых Ворониным; лакей принёс этот свёрток сюда, Грошев посмотрел каждую вещь и сказал:
– Может быть, мне удастся устроить, что он и эти купит…Но за комиссию мне десять процентов.
– С удовольствием, – ответил Сергей Петрович, и ответил искренно: «По крайней мере не обязываться ему», – подумал Воронин.
Пошли назад, Сергей Петрович бегло осматривал наиболее понравившиеся ему картины.
Когда они проходили опять через кабинет старика Дарина, Сергей Петрович остановился на минутку и сказал:
– Вот Кирилл Данилович, эффектное местечко для этюда в салонном вкусе…
Из кабинета была видна вся анфилада комнат, потому что все двери были на одной линии. Разные оттенки ковров на полу, драпировок на дверях, мелькавшие кое-где уголки фарфора и бронзы…
– Не правда ли это очень красиво? – спросил Сергей Петрович.
– Вы находите, что это красиво? – раздался за спиной Воронина голос Арсения Кондратьевича.
Старик прошёл в кабинет неожиданно, через комнаты Виссариона.
– Да, мне кажется, что это красивый фон для портрета.
– А мы с вами примем это к сведению, Кирилл Данилович.
– Что ж… можно, – согласился художник.
XIII
– Есть у меня альбомчик автографов, – сказал Воронину Арсений Кондратьевич, – не угодно ли взглянуть?..
Старик присел на кресло к письменному столу, отомкнул и выдвинул ящик, достал альбом и стал перелистывать. Страницы из дорогого бристоля, с золотым обрезом были украшены виньетками и на каждой странице был напечатан стишок; Арсений Кондратьевич один стишок прочёл так трогательно, что, казалось, брызнет слеза из глаз старика:
«И через много лет, взглянув на надпись эту,
Уплатишь дань мечтой своей поэту…
И разговор наш, друг мой, вспомнишь ты,
Надежды наши, лучшие мечты»…
«Плохие чьи-то стихи, – подумал Сергей Петрович, – и ничего в них трогательного нет… экий сентиментальный старик»…
– Здесь у меня есть автографы…
Арсений Кондратьевич назвал ряд знаменитых певцов, музыкантов, несколько известных художников из «Общества внешности», несколько известных актёров.
– Есть у меня здесь и автографы простых смертных, которые почему-либо симпатичны мне… Просил бы и вас, Сергей Петрович, написать что-нибудь…
– Очень, очень благодарен… за честь… но какой же интерес может представлять мой автограф?.. Я просто маленький человек… ничем не замечательный человек…
– Напрасно скромничаете: вы личность незаурядная, Сергей Петрович… К вам благосклонно относятся знаменитые художники… Мне будет приятно, если останется у меня след вашего посещения.
Сергей Петрович должен был написать в альбом старика Дарина своё имя, отчество и фамилию, а так же год, месяц и число.
В кабинет пришла барышня, старик сейчас же взял её за руку, и они стояли рядом, пока писал Сергей Петрович.
В зале послышались быстрые энергичные шаги.
– Виссарион идёт, – сказал старик.
Сергей Петрович увидел джентльмена, красивого на первый взгляд брюнета; его короткие, блестящие, напомаженные волосы были тщательно расчёсаны на косой пробор, бородка острижена клином, усы закручены кверху дугою. Может быть ему было лет тридцать пять, может быть, больше. Он немножко начал полнеть.
Прежде всего Виссарион подошёл к барышне. Она подставила ему лобик. Он медленно приблизил губы к её лбу и поцеловал с такой осторожностью, как будто не кожею был покрыт лобик барышни, а тончайшей тканью из паутины, и он очень боялся, как бы не попортить эту ткань прикосновением губ.
Затем Виссарион поцеловался с отцом и пожал руку Грошеву.
– Мой старый знакомый петербуржец, – представил Сергея Петровича Грошев.
Виссарион пожал руку Воронину.
– Вот потеха! – сказал Виссарион, – представьте, господа: еле вырвался!.. Осаждала мою переднюю какая-то дама… «Не уйду, – говорит, – пока не повидаю Виссариона Арсеньевича!» Умоляла швейцара, чтобы он ко мне допустил её, что просьба у ней ко мне… Видите ли, кто-то почему-то с голоду помирает… Спрашивается: почему же именно ко мне лезут с этим?.. Есть же там… разные… комитеты… Какое же мне-то дело?.. Ну, я велел как-нибудь выпроводить… а самому пришлось с чёрного хода удирать… А то ещё у подъезда будет дожидаться… Пожалуй целую драму на улице разыграет, если меня увидит… Вот и пришлось… с чёрного хода…
Художник спросил:
– Не хочешь ли, Виссарион, покажу тебе несколько хорошеньких этюдов разных художников? Привёз вот Сергей Петрович, – лишние для него, – хочет продать… Этюды здесь.
– С удовольствием посмотрю.
– Виссарион, ты будешь с нами обедать? – спросил старик.
– Да.
Арсений Кондратьевич, сопровождаемый барышней, пошёл прогуливаться в зал и другие апартаменты, заполняя безделье своё созерцанием окружавшей роскоши и близостью красивой девушки.
XIV
Вытащив свёрток Воронина, из спальни Виссариона в соседнюю, более светлую комнату, Грошев стал показывать этюды один за другим.
Дарин внимательно смотрел на каждый этюд и вблизи, и на расстоянии. Сергей Петрович заметил, что у Виссариона большие некрасивые уши, – почти острые кверху, что придавало его смазливому лицу какой-то свиной характер.
– Ты мне советуешь, Кирилл, купить всё это?
– Конечно, советую… Видишь, недурные все вещи.
«Речка Соломинка такая маленькая, что даже не значится на географических картах; мелководная, она местами кажется не больше ручья и весело журчит меж камней, играя на солнце серебристыми струйками; но там, где она делает поворот к Даниловской роще, там глубокий-глубокий омут…».
«Молодая женщина с бледным красивым лицом старалась заглянуть в глаза мужа. На него всегда хорошо, ободряюще действовали подобные её речи. Но он теперь только ниже опустил голову. Она неслышно вздохнула, позвала резвившихся оборванных двух детишек, ушла с ними в кухню и тихо закрыла дверь…».
«Он бежал, еле переводя дух, вслух жалуясь и причитая, и от этого ему становилось как будто немного легче на душе. Город, проклятый город, где властвовали теперь насилие и ужас, и разорение, и смерть позорная и мучительная, – город остался назади. Мордух бежал теперь в поле. Его никто не слышал, как он причитал…».
«Мне вспоминается небольшой уютный кабинет А.П. Чехова в его ялтинской даче. За письменным столом и за изящным рабочим креслом – в алькове оттоманка, а над нею – картина Левитана. И на противоположной стене на камине – фреска Левитана «Стога сена». Под широким окном – диван, а к нему повернуто приставленное боком к письменному столу большое удобное мягкое кресло…».
«Они одни в этой богатой, роскошной комнате, двери наглухо заперты; открыты лишь окна; из цветущего сада льётся мягкое благоухание; слышатся издали греховные, как змея заползающие в душу звуки оркестра, который играет на эстраде у берега моря. Эти звуки должны мешать исповеди; ксёндз хочет закрыть окна, но больная не позволяет: ей нужно воздуха, как можно больше воздуха…».
«С Тургеневым Н.Г. Бунин познакомился раньше, чем с другими писателями. Это знакомство завязалось случайно в 1860 или 1861 году, в конце августа или в начале сентября, на охоте по куропаткам в Щигровском уезде Курской губернии. Бунин с любимой собакой охотился в знакомых местах и, выбравшись на пригорок, увидал вдали еще двух охотников, идущих теми же местами почти по его следам: один был в светлой круглой шляпе с широкими полями, очевидно, барин, а другой, насколько можно было судить по костюму и блинообразному картузу, съехавшему у него на самый затылок, проводник из типичных дворовых крепостного времени…».
Герои рассказов под общим собирательным названием «Проснись душа, что спиши» – простые люди. На примере их, порой трагических, судеб автор пытается побудить читателя более внимательно относиться к своим поступкам, последствия которых могут быть непоправимы.
Представьте себе человека, чей слух настолько удивителен, что он может слышать музыку во всем: в шелесте травы, в бесконечных разговорах людей или даже в раскатах грома. Таким человеком был Тайлер Блэйк – простой трус, бедняк и заика. Живший со своей любимой сестрой, он не знал проблем помимо разве что той, что он через чур пуглив и порой даже падал в обморок от вида собственной тени. Но вот, жизнь преподнесла ему сюрприз, из-за которого ему пришлось забыть о страхах. Или хотя бы попытаться…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…На бархане выросла фигура. Не появилась, не пришла, а именно выросла, будто поднялся сам песок, вылепив статую человека.– Песочник, – прошептала Анрика.Я достал взведенный самострел. Если песочник спустится за добычей, не думаю, что успею выстрелить больше одного раза. Возникла мысль, ну ее, эту корову. Но рядом стояла Анрика, и отступать я не собирался.Песочники внешне похожи на людей, но они не люди. Они словно пародия на нас. Форма жизни, где органика так прочно переплелась с минералом, что нельзя сказать, чего в них больше.
«Компания наша, летевшая во Францию, на Каннский кинофестиваль, была разношерстной: четыре киношника, помощник моего друга, композитор, продюсер и я со своей немой переводчицей. Зачем я тащил с собой немую переводчицу, объяснить трудно. А попала она ко мне благодаря моему таланту постоянно усложнять себе жизнь…».