Два лета - [2]
– А вдруг это дурное предзнаменование? – Я нервно скручиваю волосы в небрежный пучок на макушке.
Уже видны взлетные полосы, и Руби давит на газ босоножкой на платформе.
– Ох уж эти твои дурные предзнаменования! – Руби не скрывает насмешки.
Я вздрагиваю от нового раската грома. Знаю, что верить в приметы и предзнаменования глупо. Но суеверия часто помогают нерешительным людям. Освобождают нас от ответственности. От необходимости делать выбор. Руби останавливает машину возле многолюдного терминала авиакомпании «Дельта», но никакого чувства приятного ожидания у меня не возникает. Расстегиваю ремень безопасности, пальцы плохо слушаются. На лобовое стекло начинают падать капли дождя.
– А вдруг…
В горле внезапно пересыхает. Меня охватывают сомнения.
– Это два твоих самых любимых слова, – поддразнивает Руби, забирая из подстаканника теперь уже водянистый из-за растаявшего льда латте.
Мой звонок застал ее в разгар рабочей смены в кафе. Руби пришлось наврать менеджеру, чтобы уйти раньше, но она все-таки успела организовать нам кофе со льдом. Свой мокко со льдом я прикончила между всхлипами, когда мы только отъехали от дома.
– А вдруг, – продолжаю я, и внутри все сжимается, – то, что сказала мама, правда?
Я прокручиваю сцену нашей ссоры в кухне: резкость маминых слов, ее лоб, нахмуренный от гнева и волнения. Я поеживаюсь на сиденье и слушаю рев самолетов, которые садятся и взлетают где-то рядом.
– Возможно, это ошибка…
– Ну уж нет! – Руби мотает головой, шелковистые черные волосы рассыпаются по загорелым плечам. – Это не ошибка. Это твоя судьба.
Она широко раскрывает сильно подведенные глаза и так пристально на меня смотрит, будто старается взглядом вытолкнуть из машины.
– Не думай о маме. Это будет твое лучшее лето, Саммер Эверетт. – Руби хихикает над каламбуром, да и я не могу сдержать улыбку и немного расслабляюсь. – Найдешь себе роскошного француза, – она озорно приподнимает брови, – и Хью Тайсон станет далеким воспоминанием.
Я смеюсь, и шею заливает румянец. Кто бы сомневался, что Руби решит именно сейчас припомнить мою давнишнюю влюбленность. В памяти возникает Хью – его серо-зеленые глаза и смугловатая кожа. Остроумная речь на выпускном, которую, скорее всего, предложат произнести именно ему. Его полное неведение обо мне.
– Поездка в другую страну вряд ли сделает меня заметной для мужского пола, – отвечаю я.
Руби вздыхает. Моя лучшая подруга с ее полнейшей уверенностью в себе и прекрасной фигурой не знает слов «безответная любовь». Она уже, можно сказать, встречалась с тремя бойфрендами (заметьте, это на три больше, чем было у меня), а на прошлой неделе заявила, что летом намеревается «влюбиться по-настоящему». Я-то не собираюсь ставить перед собой такие непосильные задачи. И все же во мне теплится надежда. И ее достаточно, чтобы мамины волнения на время улетучились из головы. Я запихиваю паспорт обратно в сумку и перебрасываю ее через плечо.
– Спасибо тебе. – Я говорю искренне, со значением. Перегибаюсь через рычаг переключения передач и крепко обнимаю Руби, буквально утонув в знакомом аромате ее цветочных духов. – Люблю тебя дважды.
– Люблю тебя дважды, – подхватывает она.
Мы придумали это выражение в первом классе, когда только познакомились. У меня есть еще близкие подруги, но Руби почти как сестра. Неожиданно мысль о том, что я пускаюсь в такую авантюру без нее, пугает меня. Как же я справлюсь одна?
– Иди, – говорит Руби, высвобождаясь из моих объятий. Она кивает в сторону терминала. – Пришли сообщение, когда… ой, да ведь ты же оттуда не сможешь!..
– Я позвоню, – обещаю я. – И письмо тоже пришлю. И проверяй инстаграм ненормально часто.
Руби смеется. Я открываю дверь машины и выхожу в сутолоку на тротуаре. Легковушки и такси не двигаются, двери распахнуты, будто рты, люди выгружают багаж и громко прощаются. Холодный дождь хлещет по коленям и ступням, и я жалею, что на мне лишь шорты, вьетнамки, футболка и худи. Я застегиваю ее на молнию, огибаю машину, достаю из багажника чемодан и тащу его за собой к раздвижным дверям терминала.
Потом я останавливаюсь и оглядываюсь назад. Так и хочется вытащить камеру и снять автомобиль Руби под дождем. Последний кадр перед отъездом. Но машина трогается, шурша дворниками по лобовому стеклу. И даже без часов перед глазами я понимаю, что время несется вперед. Я делаю глубокий вдох и вхожу в неоново-яркий аэропорт.
«Иди», – сказала Руби. Адреналин подскакивает, я начинаю продвигаться сквозь толпы путешествующих, воздух наполняет гул разговоров на иностранных языках. Как-то получаю посадочный талон и сдаю чемодан в багаж. Я раскраснелась и горда собой, пораженная своей самостоятельностью. До этого одна я летала лишь раз, во Флориду, на выходные к бабушке с дедушкой. Все остальные поездки были с мамой.
Мама! К горлу подступает ком, и я спотыкаюсь о колесики чьего-то чемодана. Руби велела не думать про маму. Но пока я несусь к линии безопасности, только о маме и думаю. Представляю, как она сидит в опустевшем доме, поправляет свои черепаховые очки, смотрит на дождь за окном. Переживает ли мама из-за того, что мне предстоит лететь в такую плохую погоду? Жалеет ли, что я уехала, не помирившись с ней? Что я вообще уехала?
Когда в последнее сентябрьское воскресенье Вика с отцом отправилась погулять в центр города, ей даже в голову не могло прийти, что домой она вернется гордой хозяйкой самого лучшего в мире пса — рыжего боксерчика Фрэда с висячими бархатными ушками…
В августе 42-го герои повести сумели уйти живыми из разбомбленного города и долгие месяцы жили в эвакуации, в степном заволжском селе. Но наконец в апреле 1943-го сталинградские дети стали возвращаться в родной дом и привыкать к мирной жизни — играть, дружить, враждовать, помогать друг другу и взрослым.
«Встретимся на высоте» — третья книга тюменской писательницы для подростков. Заглавная повесть и повесть «Починок Кукуй», изданные в Свердловске, уже известны читателю, «Красная ель» печатается впервые. Объединение повестей в одну книгу не случайно, ибо они — о трех юных поколениях, неразрывно связанных между собою, как звенья одной цепи. Тимка Мазунин в голодные двадцатые годы вместе с продотрядом заготавливает хлеб в глухих деревнях одной из уральских волостей и гибнет от рук злобствующих врагов.
«Я всегда хотел убить небо, с раннего детства. Когда мне исполнилось девять – попробовал: тогда-то я и познакомился с добродушным полицейским Реймоном и попал в „Фонтаны“. Здесь пришлось всем объяснять, что зовут меня Кабачок и никак иначе, пришлось учиться и ложиться спать по сигналу. Зато тут целый воз детей и воз питателей, и никого из них я никогда не забуду!» Так мог бы коротко рассказать об этой книге её главный герой. Не слишком образованный мальчишка, оказавшийся в современном французском приюте, подробно описывает всех обитателей «Фонтанов», их отношения друг с другом и со внешним миром, а главное – то, что происходит в его собственной голове.
Книга о детдомовском пареньке, на долю которого выпало суровое испытание — долгая и трудная дорога, полная встреч с самыми разными представителями человеческого племени. Книга о дружбе и предательстве, честности и подлости, бескорыстии и жадности, великодушии и чёрствости людской; о том, что в любых ситуациях, при любых жизненных испытаниях надо оставаться человеком; о том, что хороших людей на свете очень много, они вокруг нас — просто нужно их замечать. Книга написана очень лёгким, но выразительным слогом, читается на одном дыхании; местами вызывает улыбку и даже смех, местами — слёзы от жалости к главному герою, местами — зубовный скрежет от злости на некоторых представителей рода человеческого и на несправедливость жизни.
Вечеринка в доме у Джона. Все как в тумане. Много коктейлей со Стейси Сталлард, а потом Бен Коди взял ключи от машины и отвез меня домой. Кажется, скоро мы с Беном наконец‐то выйдем из френдзоны. Утром головная боль. Все говорят о каком‐то видео, на котором Стейси в отключке. Говорят, что‐то случилось сразу после того, как я уехала. Говорят, Стейси сама напросилась. Я не знаю, кому верить. Я хочу знать, что на самом деле произошло той ночью. Я хочу знать, куда поехал Бен Коди после того, как отвез меня домой?