Два крепких орешка для Золушки - [20]

Наташка таращила на меня круглые от ужаса глаза и долдонила одно и то же: «Там… там… там…»

7

— «Т-там» это не т-тут, — выдала я барабанную дробь зубами, активизировав поиски дверной ручки.

— Да, — вполне осознанно согласилась подруга и, имитируя звук пикирующего бомбардировщика, устремилась мне на помощь.

Некоторое время мы по старой привычке упорно ломились в давно открытую дверь, запамятовав, что распахивается она внутрь квартиры. Страх обострил отчаяние и лишил соображения. Вернулось оно только после второго сломанного мною ногтя.

— Тпр-ру-у-у… — выдала я, несколько подзабыв человеческую речь.

— Ага, — покорно согласилась Наташка и сползла на пол.

Пару минут мы напряженно следили за дверью кухни. Вот как раз оттуда никто не ломился. Это меня вдохновило на вполне внятный вопрос:

— Кто там?

— А кто там?! — Наташка тут же переадресовала его на кухню, из чего я сделала вывод: «там» неопознанный объект в форме «недвижимости».

— Оно живое или так себе?

Зря спросила, ясное дело, если бы оно было «так себе», Наташка не рвалась бы из квартиры с такой необузданной силой. Подруга как-то странно мяукнула, набрала со всхлипом большую порцию воздуха и мощным рывком открыла входную дверь традиционным способом. Вылетели мы практически одновременно. При этом у меня в руках лопнул пакет с Ольгиными вещами. И если бы не это досадное недоразумение, возможно, нам бы удалось скрыться незамеченными. Но пока мы лихорадочно подхватывали шмотки, на нашем этаже остановился лифт. Вышедшая из него пожилая женщина и не думала направляться к себе. Ее невольное «Ба-ат-тюш-ки!!!» выражало живейший интерес к происходящему.

— Спасибо за доставку лифта, — пряча лицо в сером свитере, промычала ей Наташка и первая сиганула в кабину.

— Вот, по просьбе Ольгуни действуем, — промямлила я, вваливаясь туда следом.

Соседское напутствие «сейчас милицию вызову!» застало нас уже на уровне второго этажа.

Мы долго сидели в машине, не решаясь двинуться с места. Подведя печальный итог визита к Ольге, поняли, что дела совсем плохи. На кухне, по словам Наташки, труп бывшего Дармоеда, сами мы капитально «наследили» в квартире, а будущие наши фотороботы благодаря соседке наверняка будут крайне неудачными. Я вообще с утра плохо выглядела, а Наташка выглядела слишком хорошо, грех не подпортить такую красоту. Главное — ни одной разумной мысли в голове на тему: «Что делать?»

Трижды Наташка порывалась тронуться с места и трижды останавливалась. В конце концов решили дождаться оперативников и сдаться им по всем правилам. Оставалось надеяться, что учуянный подругой запах смерти витал в воздухе не один час. По ее словам, он очень напоминал запах от неухоженной компостной кучи и этим оскорблял эстетические чувства. Но бояться нам нечего. До утра у нас алиби. Самые сомнительные часы приходятся на вечер пятницы, но если придерживаться одной продуманной версии, можно особо не беспокоиться. Никому, кроме покойного Игоря, не известен тот факт, что Ольга подалась на свою дачу. Допустим, она с утра приехала к Наталье с намерением отдохнуть именно на наших дачных просторах. Едва ли подброшенный до бетонки гаишник свяжет вместе нас, машину и ЧП на обочине. Вот только этот проклятый Ольгин нож!

В полном смятении я машинально ответила на телефонный вызов. Шеф был не просто зол. Казалось, что ядовитые брызги его ярости прожигают на мне мелкие дырки и я неуклонно становлюсь похожей на дуршлаг.

— Перезвоните, вас не слышно, — поморщилась я и, шмыгнув носом, тупо уставилась на экран мобильника. — Наталья, что именно ты видела на кухне?

— Полный пакет с мусором и труп Игоря. Он мне так мерзко улыбался. Сидел, прислонившись к плите, голова на грудь свесилась… Головогрудь получилась.

— Не мели ерунды, как ты у него улыбку разглядела? С пола в морду лица вроде не заглядывала, сразу слиняла.

— Значит, показалось. Я его столько раз позором клеймила, что он вполне мог мне отомстить. Да наверняка ухмылялся.

— А это точно был Игорь?

— Ну а кто же еще? Честно говоря, мне его ни разу видеть не доводилось. Оно и к лучшему — сниться не будет. Если только лысиной. Представляешь? Я всегда говорила, что у любви, как и у страха, глаза велики. Ольга явно идеализировала своего ненаглядного. Интересно, если сдаться по-хорошему и Игоря вынесут при мне, можно утверждать, что я его все-таки выжила с Ольгиной жилплощади? Впрочем, мне эта «минута славы» ни к чему. Пусть выносят в мое отсутствие. У тебя мобильник надрывается!

— Алло? — с тяжким вздохом откликнулась я.

— Ефимова, ты где?

Максим Максимович сбавил обороты и орал уже вполне приемлемо для слухового восприятия.

— На распутье, — прогнусавила я истинную правду и расстегнула верхнюю пуговицу блузки. Показалось, что она меня душит.

— И долго ты намерена торчать там двумя ногами, но в разных направлениях? Ефимова, ты хоть немного помнишь о значении термина «производственная дисциплина»? Что, весеннее обострение?

— Скоро буду, — смиренно сообщила я. — Может быть, — добавила уже отключившись.

— Сама судьба вещает голосом твоего шефа, — прошептала Наташка. — Будем сматываться. Сколько можно ждать оперативников? Неправильное определение им подобрали. Не находишь? Какая тут к черту оперативность, если никто не торопится нас ловить. Ну как тут сдаться органам рядом с местом преступления? Хотя бы и не нашего. Ир, я слышала, психи иногда взваливают на себя вину за чужую уголовщину. Ты уверена, что мы не психи?