Два капитана, или День рождения фюрера - [9]

Красноречивый монолог  Курта был прерван  пронзительно громким телефонным звонком. Капитан схватил трубку, и его самодовольное лицо тут же осветилось  заискивающей улыбкой. Видимо, на проводе было начальство.

Василий весь превратился в слух. Скудного запаса его лексикона хватило лишь на то, чтобы из обрывков фраз понять: сегодня – день рождения фюрера и по телефону обсуждалось, как отпраздновать это событие…

Закончив телефонный разговор, Курт запалил новую сигарету и заинтересованно поднял на Василия глаза:

— Ты знаешь, какой сегодня день?  Не догадываешься?  Сегодня нашему фюреру исполнилось пятьдесят три года.  Мне только что звонил гауляйтер Белоруссии барон фон Кубе и сообщил, что я в числе  других офицеров представлен к награде. У меня сегодня великолепное настроение, Топорков, и я принимаю решение тебя отпустить. Думаю, наверху меня поймут правильно. Ты не опасен, дружище, а в пропагандистских целях можешь сослужить великое дело. Сейчас я дам распоряжение и тебя переоденут в одежду поприличней . Одевать в армейскую  форму, думаю, нецелесообразно, вызовет много вопросов у особистов. Вот только одна закавыка: есть у меня сомнение, дружище, что тебя красные сами и прикончат. Ты уж расскажи-ка  мне всю свою историю–от начала до конца,  мы и выработаем с тобой общую легенду, так, чтобы поверили. Давай, хоть в этом деле, на какой-то час, станем союзниками.

Капитан снова заглянул в шкаф и накапал себе еще коньячку.

–Давай, приятель, выпьем за тебя, не говори ничего лишнего, у нас у каждого своя дорога, а за твою личную судьбу я готов выпить с удовольствием , поверь мне она далеко не безразлична, невзирая на то, что мы враги. Усекаешь?  Я , хоть и враг тебе, но не мясник. Признаюсь, меня воротит от вида крови.

Внутренний голос Василия продолжал занудно твердить : "-Не верь ни одному слову проходимца. Это хорошо спланированная провокация."

А интуиция, никогда или почти никогда его не подводившая, диктовала разумность этой нелепой затеи. Нервная дрожь пробежала  током по телу арестанта и он, наконец, решился:

— Союзниками–не союзниками, а что-то вроде временных заговорщиков.

— Василий впервые за все время диалога улыбнулся и потянулся к коньячной рюмке. Приятное тепло пробежало по телу, нервный озноб ослаб и он попросил Курта:

— Дай в зубы, чтобы дым пошел...

Сладко затянувшись сигаретой, Василий рассказал  капитану о том, как пытался выйти из окружения в первые дни войны, как нелепо попал в плен. Умолчал он только о Полине и истории своего фантастического и небывалого освобождения из лагеря. И о том, как добирался в Могилев, и про убитого фельдфебеля Рота все рассказал без утайки.

–Да, погоняло тебя по жизни ,–посочувствовал бывшему другу капитан Вегер.

–Поступим следующим образом.,– лицо капитана стало сосредоточенным ,и он достал из ящика стола карту Беларуси. Во всех прифронтовых немецких газетах мы пустим «утку», что ты бежал из плена и по дороге к своим наделал много шума и у нас в городе. Припишем к несчастному фельдфебелю на твой личный счет  еще нескольких офицерских чинов, словом, дезинформируем красиво, ни один чекист не подкопается.  На всякий случай снабдим тебя аусвайсом, который поможет  проехать беспрепятственно по дорогам рейха , и дадим "окно" в прифронтовой полосе, думаю, часа два хватит, бомбежки не будет, и ты с Божьей помощью проскочишь. А как в пропагандистских целях обернуть  твою историю в нашу пользу мы еще хорошенько обмозгуем , главное, чтобы тебе ничем не навредить. Вот и убьем сразу двух зайцев. Врубаешься?

Василий сидел на стуле , перед еще только час назад , казавшимся грозным офицером в гестаповской форме, и  не верил своим ушам. Вот он, час освобождения, совсем близок. Василий  машинально посмотрел на часы. Стрелки  часов  показывали полдень.  Вегер поймал взгляд  своего пленника и придвинул к себе лежащий на столе  металлический диск. Откинув крышку карманных часов  именитого мастера Павла Буре, Курт еще раз прочитал дедовскую гравировку.

— Вот храню, как память о той встрече в ресторане.

Расчувствовавшись, Василий даже прослезился:

— За память спасибо, и за то, что деда вспомнил.

Топорков, стыдясь своей минутной слабости , украдкой смахнул выступившую влагу со щеки  и снова, сцепившись взглядом со своим идейным противником стал ждать дальнейшей развязки.

Было принято решение, что до  фронтовой полосы Топорков доедет на автомобиле с  фельдегерской оказией , а там пересядет на  легкий мотоцикл или  пешком пересечет  линию  переднего края и будет искать выхода к своим частям. Вегер указал на карте место предполагаемого перехода – в районе Понизовья, это в нескольких десятках километров от Витебска, уже на российской земле.

Курт  выжал последние капли из под пузатой коньячной бутылки и сказал с задумчивой грустинкой в голосе :

—Как это у вас, у русских, говорится при прощании, "на коня" , по-моему?  Давай выпьем за две стороны медали, пусть одна сторона будет моей, а другая - твоей. И пусть каждому из нас  светит фортуна. Хоть мы и враги, но мы - солдаты, и  свято выполняем свой долг. Вперед, старина!