Два года на Северной Земле - [95]

Вещи у всех уложены, карты у меня готовы, и мы чувствуем себя в некотором роде уже гостями.

Сегодня мне еще пришлось взять на себя тяжелую миссию — перестрелять всех наших инвалидов. Особенно жаль было Ощкуя. Есть он самостоятельно уже давно не может.

В последних маршрутах весною этого года мы его кормили болтушкой, для чего в банке таяли собачий пеммикан, разбавляя его водой до консистенции сметаны, а он этот корм суслил сквозь небольшую щель пасти, которую ему еле удается раскрывать. Собака так к этому корму привыкла, что, когда начинали в первую очередь кормить собак, она не обращала на это никакого внимания. И только потом подходила к входу в палатке и умильно ждала своей порции.

Здесь дома ее тоже кормили специально или пеммикановой болтушкой, или мелко нарезанными кусочками мяса.

Конечно, если бы мы остались и еще на зиму, то, помня его усердную работу, продолжали бы кормить и заботиться об Ошкуе. Но едва ли это будет делать следующая смена, для которой «Ошкуй» лишь пустой звук. Они постепенно забудут его кормить, и бедная собака окажется обреченной на медленную голодную смерть. Отвел я Ошкуя к обрыву и оказал ему последнюю услугу, а море похоронило его труп.

Ночью 13-го «Сибиряков» из-за тумана стал на якорь примерно в 30 милях от нас, не вполне уверенный в своем местонахождении. Пользуясь нашим радиопеленгаторным приемником Телефункен и составленной картой, мы определили их нахождение, сообщив по радио координаты стоянки судна и румб, по которому лежит станция. Судно снялось с якоря, и вскоре в расходящемся тумане показались его неясные абрисы милях в трех.

В ожидании, мы еще накануне все тщательно побрились, подстригли друг друга и вынули свои лучшие городские «праздничные» костюмы, считая бороды, грязные, засаленные костюмы и длинные нечесаные волосы признаком дурного тона тех квази-полярников, которые щеголяют и гордятся этим как неоспоримым доказательством их арктического стажа.

Шлюпка у нас уже была наготове. Завидев судно, мы немедленно завели мотор и выехали навстречу пароходу, сойдясь с ним еще в море, вдали от берега. Через несколько минут мы находились уже на борту, приветствуя всех и пожимая руки направо и налево. Большинство — старые знакомые. Тут и начальник О. Ю. Шмидт и его зам.

В. Ю. Визе, секретарь Л. Муханов, капитан В. И. Воронин, его старш. пом. Ю. К. Хлебников, корреспондент Б. В. Громов и ряд других.

Рассказали В. Воронину о сделанных промерах, и, воспользовавшись нашими указаниями, он провел судно в пролив и поставил его на якорь в непосредственной близости берега.

Прежде всего нам пришлось сделать небольшой доклад о проделанной работе и продемонстрировать сделанные карты. По окончании его было устроено небольшое совещание, на котором рассматривали вопрос, как «Сибирякову» пойти дальше. Имелось несколько вариантов: через пролив Вилькицкого, Шокальского, Красной армии и вокруг северной оконечности земли. Пролив Вилькицкого был уже изучен, Шокальского несомненно посетят и изучат идущие сюда «Русанов» и гидрографическое судно «Таймыр». Пролив Красной армии из-за узости, обилия мелких островков, айсбергов и вероятного присутствия подводных рифов и камней едва ли судоходен. Остается путь вокруг северной оконечности земли мимо мыса Молотова. Наличие там открытой воды, виденной нами еще в мае, и малая деловитость полярного моря нынешний год позволяют надеяться, что пройти здесь будет не трудно. А обогнуть на судне Северную Землю — это достижение не малое. Таково было наше мнение, и командование с этим согласилось.

Картограф Я. Гаккель немедленно принялся снимать копию с нашей карты, чтобы по ней капитан мог повести судно в обход. Мы же в сопровождении гостей отправились на берег показать свои владения.

Продемонстрировали собак, сани, упряжь и угостили в доме чаем. В заключение пришлось по настоянию кинооператора В. Шнейдерова проделать довольно нелепую сцену ожидания и встречи судна. Оператор заставил нас стоять на берегу напряженно всматривающимися вдаль. Затем Ушаков должен был завопить: «Вот он, вот он!», а остальные открыли беспорядочный огонь из винтовок (зачем? ведь на судне все равно ничего не услышали бы). В довершение этой дикости Журавлев должен был еще начать с винтовкой приплясывать и выкрикивать: «Вот он, пароход, вот, вот!». Вся эта фантастическая инсценировка шла в разрез со всеми нашими настроениями. Если бы нам пришлось зимовать еще лет пять в условиях несравненно более трудных, мы наверное встретили бы судно с большим спокойствием и достоинством, чем по этой сцене. Но как мы ни убеждали кинооператора, он стоял на своем. Из уважения к нашим первым за два года гостям пришлось уступить, хотя Журавлев долго отплевывался и ругался, вспоминая обстановку киносъемки.

К счастью, впоследствии при редактировании ленты этот эпизод, как нелепый и антихудожественный, был выброшен.

Сутки прошли, как в котле. Приходилось рассказывать подробности нашей жизни и работы, отвечать на сотни вопросов, показывать и объяснять, в свою очередь расспрашивать о новостях внешнего мира: политических событиях у нас и за границей, наших хозяйственных и технических достижениях. Правда, в основном нам это было известно по радио и раньше, но многие детали и факты являлись новостью.