Два долгих дня - [35]
— Всем истинным немцам!
«Остолоп! — думал дядюшка Иоганн. — А может быть, в этом есть какая-то чудовищная закономерность, может быть, дети всегда будут повторять ошибки отцов?» А вслух посоветовал:
— Советую тебе остерегаться шрапнели: она здорово кусается!
— Вы, дядюшка Иоганн, все очень усложняете. Уверен, что эта война будет не такой, как прошлая. Мы раздолбаем их в пух и прах!
— Дай-то бог, мальчик мой, — ответил тот, промычав что-то себе под нос.
В душе Райфельсбергера шла жестокая борьба. Для его отца пределом желаний было прикупить небольшой участок пойменной земли. Курт любил, когда отец мечтал вслух, хотя, повзрослев, понял, что это лишь грезы. С приходом нацистов к власти он сразу поверил в Гитлера; считал его мессией, волшебником, приносящим неимущим все богатства мира. Кровь ударила в голову Курту, когда он сам почувствовал величину этих богатств. Вступив с войсками на территорию Украины, он увидел такое количество плодородных земель, о каком его отец и думать не смел. Леса, реки, озера, пруды. И главное, что все это могло стать его, Курта, собственностью. Это ли не счастье? И вот все рухнуло. Курт с застрявшей в плече миной никак не напоминал бравую «белокурую бестию». Внезапно его охватила злость. «Хорош из меня благодетель арийской расы, — в который раз думал он, ощупывая корпус мины. — Когда же Иваны ее вытащат? Это же низость — так бесчеловечно относиться к раненому. Я не эсэсовец. Где их сострадание, человеколюбие, о котором болтал комиссар? Или око за око, зуб за зуб? Не потому ли эти хитрецы, Штейнер и Луггер, так быстро перековались?..»
Топот многих людей за окном заставил Райфельсбергера очнуться. Он оглянулся на Луггера. Тот приник к окну, глядя на дорогу.
— Ну, что там еще? — спросил Курт.
— Ничего отрадного. — буркнул себе под нос Луггер. — Наших пленных гонят.
— Много?
— Много…
— Генералов нет? — уже обеспокоенно спросил Курт.
— Пока не видел. Желаете взглянуть?
— Очень. Если вам не трудно мне помочь.
— Минуточку. Не вздумайте двигаться. Я подвину вашу кровать к окошку…
— О! — сжался Курт. — Ублюдки! Где же конвойные? Что — я не вижу. Вы видели?
— Видел… Двух-трех. Куда им бежать? Не так они уж глупы…
— Трусы. Распинать их надо…
— Не пойму я вас, Курт! Что вас возмущает? Чтобы перебили охрану и дали деру на передовую, к нашим? А что сделали бы вы?
— Бился до последней капли крови.
— Перестаньте… Ткни вам в рот ствол автомата — и тоже сдрейфите, лапки кверху..
Курт не отрываясь смотрел в окно. Недалеко от дымящегося пожарища, в нескольких метрах от перекрестка дорог, вокруг солдатской походной кухни собралась группа местных жителей. Воровато оглядываясь, к ним подбежали, энергично жестикулируя, два немецких солдата. Повар, старик с окладистой бородой, наполнил им котелки, подал полбуханки черного хлеба. Курт нахмурился и с презрением покачал головой. Наступило долгое молчание, потом Райфельсбергер попросил Луггера поставить его кровать на прежнее место.
— Странно! — сказал он. — Не могу представить, о чем сейчас толкуют между собой солдаты…
— Вы считаете недостойным пленного немца клянчить харч у русских? — спросил Луггер.
— Конечно! Но еще эти довольные лица! Срам!
— Между прочим, я не думаю, — сказал Луггер, — что русские не выпустят пленных на родину. Я имею в виду армию, а не эсэсовцев…
— Не слишком ли переоцениваете русских. Никто не отрицает, что они оказались зубастее, чем мы предполагали. За каждого убитого немца у них погибает в десять раз больше. Это уж точно, — заметил Курт.
— Откуда у вас такие сведения?
— Так нам говорили.
— Ну вот, опять! Если вы, Курт, сами не разберетесь и до конца не поймете цели и средства войны, которую ведет наш немецкий народ, вам многое будет казаться очень чудным, мягко выражаясь. Я далек от мысли, что вы муху не убьете. Слишком долго вас учили убивать. Но неужели вы — будь у вас возможность — стали бы стрелять по своим собратьям за сдачу в плен?
— Я не романтик и не мудрец. Но прекрасно понимаю, что в любой, войне всегда будут убитые, пленные, раненые, пропавшие без вести. Но война с русскими — это небывалая война, война за существование нашей империи, — уклонился Курт от прямого ответа. Гнев его улетучился.
— У них, — Луггер кивнул на окно, — сейчас темнота в голове. Может быть, в плену дурь-то выскочит. Не сразу и не у всех, конечно.
— Вы что, по себе судите?
— Хотя бы.
— У вас наверняка это выйдет, я вижу, уже получается.
— Вы видите только кусочек жизни. Плен есть плен.
— Не всегда. Ошибаетесь! Моего однокашника Штрумпеля во Франции убили русские.
— Русские? Во Франции?
— Военнопленные. Бежали из лагеря.
— А вы бежали бы?
— Если бы был здоров — непременно, — вызывающе воскликнул Курт. — И больше того…
— Да бросьте! — с оттенком презрения и неудовольствия махнул рукой Луггер.
Самым привлекательным качеством Самойлова, по мнению Нила Федоровича, была его искренняя доброжелательность. Когда Верба бранился или горячился, Самойлов оставался спокойным. Поссориться с ним, кажется, было невозможно.
— Что ты намерен теперь делать? — спросил у него Верба, после того как тот рассказал ему о своем посещении немцев.
Москва 1959–1960 годов. Мирное, спокойное время. А между тем ни на день, ни на час не прекращается напряженнейшее сражение за человеческую жизнь. Сражение это ведут медики — люди благородной и самоотверженной профессии. В новой больнице, которую возглавил бывший полковник медицинской службы Степняк, скрещиваются разные и нелегкие судьбы тех, кого лечат, и тех, кто лечит. Здесь, не зная покоя, хирурги, терапевты, сестры, нянечки творят чудо воскрешения из мертвых. Здесь властвует высокогуманистический закон советской медицины: мало лечить, даже очень хорошо лечить больного, — надо еще любить его.
Действие в книге Вильяма Ефимовича Гиллера происходит во время Великой Отечественной войны. В основе повествования — личные воспоминания автора.
Новый роман Вильяма Гиллера «Тихий тиран» — о напряженном труде советских хирургов, работающих в одном научно-исследовательском институте. В центре внимания писателя — судьба людей, непримиримость врачей ко всему тому, что противоречит принципам коммунистической морали.
Действие романа развертывается в наши дни в одной из больших клиник. Герои книги — врачи. В основе сюжета — глубокий внутренний конфликт между профессором Кулагиным и ординатором Гороховым, которые по-разному понимают свое жизненное назначение, противоборствуют в своей научно-врачебной деятельности. Роман написан с глубокой заинтересованностью в судьбах больных, ждущих от медицины исцеления, и в судьбах врачей, многие из которых самоотверженно сражаются за жизнь человека.
Эта книга о достойных дочерях своего великого народа, о женщинах-солдатах, не вернувшихся с полей сражений, не дождавшихся долгожданной победы, о которой так мечтали, и в которую так верили. Судьбою им уготовано было пройти через испытания, столкнувшись с несправедливостью, тяготами войны, проявить мужество и стойкость. Волею обстоятельств они попадают в неоднозначные ситуации и очистить от грязи свое доброе и светлое имя могут только ценою своей жизни.
Роман армянского писателя Рачия Кочара «Дети большого дома» посвящен подвигу советских людей в годы Великой Отечественной войны. «Дети большого дома» — это книга о судьбах многих и многих людей, оказавшихся на дорогах войны. В непрерывном потоке военных событий писатель пристально всматривается в человека, его глазами видит, с его позиций оценивает пройденный страной и народом путь. Кочар, писатель-фронтовик, создал достоверные по своей художественной силе образы советских воинов — рядовых бойцов, офицеров, политработников.
Книга рассказывает о Герое Советского Союза генерал-майоре авиации Прокофьеве Гаврииле Михайловиче, его интересной судьбе, тесно связанной со становлением штурманской службы ВВС Советской Армии, об исполнении им своего интернационального долга во время гражданской войны в Испании, боевых делах прославленного авиатора в годы Великой Отечественной.
База Королевских ВВС в Скэмптоне, Линкольншир, май 1943 года.Подполковник авиации Гай Гибсон и его храбрые товарищи из только что сформированной 617-й эскадрильи получают задание уничтожить важнейшую цель, используя прыгающую бомбу, изобретенную инженером Барнсом Уоллисом. Подготовка техники и летного состава идет круглосуточно, сомневающихся много, в успех верят немногие… Захватывающее, красочное повествование, основанное на исторических фактах, сплетаясь с вымыслом, вдыхает новую жизнь в летопись о подвиге летчиков и вскрывает извечный драматизм человеческих взаимоотношений.Сокращенная версия от «Ридерз Дайджест».
В годы Великой Отечественной войны Ольга Тимофеевна Голубева-Терес была вначале мастером по электрооборудованию, а затем — штурманом на самолете По-2 в прославленном 46-м гвардейским орденов Красного Знамени и Суворова III степени Таманском ночных бомбардировщиков женском авиаполку. В своей книге она рассказывает о подвигах однополчан.
В сборнике «Год 1944-й. Зарницы победного салюта» рассказывается об одной из героических страниц Великой Отечественной войны — освобождении западноукраинских областей от гитлеровских захватчиков в 1944 году. Воспоминания участников боев, очерки писателей и журналистов, документы повествуют о ратной доблести бойцов, командиров, политработников войск 1, 2, 4-го Украинских и 1-го Белорусского фронтов в наступательных операциях, в результате которых завершилось полное изгнание фашистских оккупантов из пределов советской Украины.Материалы книги повествуют о неразрывном единстве армии и народа, нерушимой братской дружбе воинов разных национальностей, их беззаветной преданности советской родине.