Два дня «Вериты» - [35]

— Нет!! — заорал шпик. — Вы убьете меня! Я не хочу умирать!!

— Ну и что? — Слейн треснул его по затылку. — Мы тоже не хотим. А так как нас большинство, пострадать придется все-таки тебе. Перестань верещать!

Шпик кусался и орал, призывая полицию.

— Ах ты! — выругался Слейн, отдергивая прокушенную руку. — Вот они, легки на помине… Бежим, Гарри!

К «Подкове» мчался патруль верховых. Багров приподнял шпика и с силой бросил на мостовую. Они нырнули в калитку ворот, перескочили кирпичную ограду и побежали меж абрикосовых деревьев сада. Перемахнули еще два забора, миновали грязные задворки с кучей бочек и ящиков и вышли в переулок.

— Веселенькое дело! — ворчал Слейн, задыхаясь. — Теперь этот тип выдаст нас — по долгу службы и по свойствам «импульсов правды». Пристрелить бы его… Ты хоть умеешь стрелять из этой штуки, Гарри?

— Умею. Но… не привык стрелять в человека…

— Ах вот как! Ты не привык! Мой милый друг, придется тебе срочно освоить такую привычку. Иначе другие, кто уже насобачился на этом деле, нас не упустят… Гарри, лучше бы не ходить через базарную площадь. Лучше бы задворками.

Но Багров уже шагал к торговым рядам, и Слейну ничего не оставалось, как последовать за ним.

— А все-таки «Верита» работает нестабильно… — поморщился Багров. — Порою излучение падает до нуля… Интересно было бы проверить настройку блока модуляции…

— Боже мой, Гарри! Да упади оно все до нуля, я бы только обрадовался! Нас самих того и гляди… до нуля!

На рынке сегодня почти пусто, торговля не идет. Слепо глядят закрытыми ставнями кофейни, растерянно толкутся лавочники.

— Эй, что там за стрельба? — окликнули их из одной кучки лавочников. — Кто в кого?

— Полиция. В нас, — ответил Багров.

— Вон как! — лавочники с любопытством обступили их.

— Кажись, вы не похожи на бандитов. А впрочем…

— Мы не бандиты. Просто один шпик узнал меня по фотографии.

— По фотографии? Ты что, чемпион или артист?

— Он, наверно, «красный». Ты ведь «красный»?

— Нет.

— За что же вас ловят?!

— Я изобрел «Вериту»…

Слейн потянул друга за рукав. Но их уже плотно обступили.

— Чего, чего изобрел? Слышите, ребята, он какой-то ученый! А скажите, сеньор ученый, откуда свалилась такая беда на наши головы, что все болтают правду, к делу и не к делу? Говорят, ученым все известно, так вот скажите-ка.

Владельцы веселых домов, оптовики и лавочники, обыватели предместья окружили, дышали чесночным смрадом, блестели любопытством глаза.

— Я изобрел «Вериту», — повторил Багров. — Как бы вам объяснить… Словом, сейчас никто не сможет солгать. Понимаете? Наступили времена правды для всех, чистой правды!

Переглядывались недоуменно, морщили лбы, силясь понять. Мясник в клеенчатом фартуке присвистнул. Прошелестел недоверчивый шепоток. Все смотрели на Багрова. Потом мясник сказал:

— И это вы изобрели такую пакость?

— Почему пакость?!

— Выходит, теперь не слукавишь даже в малости?

— Совершенно верно! Довольно вам морочили головы… Но пропустите нас, друзья, мы торопимся.

— Нет, погодите, — заступил путь мясник. Брови его сосредоточенно сдвинулись. — Погодите. Значит, это вы все натворили?

— Но ведь когда-то должна же восторжествовать правда!

— Для чего? — тупо спросил мясник.

— Как для чего? Наверное, вы меня не поняли…

Из толпы вынырнул худой сморщенный старик в грязной панаме.

— Так это вы!.. Вы устроили! А зачем?! Он правильно говорит — зачем? Вот я… Всю жизнь я лепил таких божков, — старик выхватил из-за пазухи тряпицу, развернули поднес к лицу Багрова глиняного уродца. — Видите? Я всем говорил, что нашел его в древнем заброшенном городе инков. И мне за них хорошо платили разные туристы и бездельники. А теперь я так и говорю: это моя работа… И никто не дает ни сентаво! Нет, сеньор ученый или как вас там! Зачем мне ваша правда, если из-за нее будет голодать семья!

— А вам самому разве не тошно жить обманом? — Багров с сожалением смотрел, как старик, гримасничая и размахивая руками, то подступал, то пятился, словно в танце.

— Тошно?! А те, богатые туристы, они тоже обманом заимели свои деньги, и им не тошно! Или они разбогатели работая на плантациях? Они обманывали, и им не тошно! Почему я должен…

— В самом деле, сеньор, чего вам вздумалось морочить людей какой-то правдой? — перебил его мясник. — Вы бы сперва спросили, кому это надо. Вот мне, например, не надо. И ему тоже. И ему…

Толпа глухо зароптала.

— Я больше ничего не умею делать, кроме глиняных божков! — бесновался старик. — Всю жизнь кормлю семью, и пока мог врать, все было хорошо…

— Правда должна быть одна для всех, — терпеливо объяснял Багров, с тревогой посматривая в примыкавшие к площади улицы. — Одна правда — для богатых туристов и для тебя, старик. Тогда и богатства разделятся честно между всеми. Если ты, старик, хорошо работаешь, у тебя должно быть благополучие в доме…

— Кусок хлеба без вранья не заработаешь, а он болтает про общую правду!.. — не слушал и брызгал слюной старик.

— Пустите, нам нужно идти. — Слейна не на шутку тревожила толпа.

Мясник презрительно сплюнул и скривил рот.

— Нет, кто тебя просил путать наши дела! Я жил спокойно, никого не трогал и хотел бы, чтоб меня не трогали. А на все остальное мне наплевать. Каждый вечер я выпиваю свою рюмку гуаро и сажусь сыграть партию в домино. А теперь мне все как-то тревожно, все боюсь, что скажу что-нибудь такое… Нет, правда — это невыгодно!