Два дня в апреле - [11]

Она поднесла чашку к губам и стала пить чай, а потом погрузилась в свои рутинные дела.

Ровно в час дня Дафния услышала, как за окном просигналил автомобиль. Пунктуален, как всегда.

— Прибыл ваш шофёр, миледи! — воскликнула Джоанна, не отрывая взгляда от экрана ноутбука и проворно перебирая пальцами клавиатуру. Джоанна влилась в их коллектив за несколько месяцев до гибели Финна. Она заняла место Дона, вышедшего на пенсию. Возраст — около сорока, разведённая, детей нет. Крепкое телосложение, густая копна рыжеватых волос цвета яблочного мармелада оформлена в короткую стрижку, которая венчает правильной формы череп. На левой лодыжке тату в форме маленькой звёздочки. У Джоанны имеется приятель; кстати, гораздо моложе её. Парень подвизается на каких-то важных должностях в «Гугле». У Джоанны степень магистра по маркетингу, и она, надо сказать, блестяще справляется со своей работой, бойко торгуя недвижимостью. А еще её бабушка — итальянка.

— До скорого, — роняет она, наблюдая за тем, как Дафния поспешно натягивает жакет. Ни слова о том, что сегодня годовщина смерти Финна. «Забыла, как и шеф? Или намеренно решила не касаться этой больной темы?»

— Ну, как ты? — первым делом интересуется отец, пока она пристёгивает ремень безопасности и они вливаются в поток транспорта. — Держишься?

— Стараюсь. Вроде пока получается.

— Поедем домой?

— Да, домой!

Отец не часто приглашает её к себе домой на ленч, когда они обедают вместе. Обычно он паркует машину где-нибудь в удобном месте, после чего они направляются в закусочную поблизости — выпить по чашке чая и полакомиться картофелем-фри. В хорошую погоду они заказывают сэндвичи с доставкой и отправляются на прогулку в ближайший парк. Но сегодня предложение отца пообедать дома выглядит очень заманчиво. Ведь сегодня у них не совсем обычный ленч. И Дафния рада, что они проведут его вдвоём, только она и отец, и проведут его в том доме, в котором она выросла, где прошло её детство. Кстати, всего лишь в пяти минутах езды от их агентства.

Отец потчует её своими фирменными бутербродами: яйца-пашот, выложенные на теплые сдобные булочки, — их любимая еда на протяжении многих лет. Попутно рассказывает о странностях своей очередной ученицы, которую он обучает правилам вождения. Женщина категорически отказывается даже прикоснуться к рулю или тормозам, пока тщательно не протрёт всё в салоне тряпочкой, пропитанной каким-то антисептиком.

— А в результате, — жалуется отец, — у меня теперь после неё в машине стоит такой запах, словно это не автомобиль, а больничная палата. Я уже пробовал вывести его всякими освежителями воздуха. Ничего не помогает! Пахнет лекарствами целый день. Вдобавок приносит с собой какие-то клинообразные штуковины и на них сидит. Говорит, по рекомендации её хиропрактика.

Отец всю свою жизнь работает инструктором в автошколе: учит начинающих азам вождения. Именно на одном из таких уроков он когда-то познакомился с Изабель, своей будущей женой и матерью Дафнии. Изабель тогда был двадцать один год, и он тоже обучал её, как надо правильно водить машину. А через два года они поженились, как раз когда Изабель исполнилось двадцать три. Трудно сказать, разбила ли ему сердце ветреная супруга, когда (восемь лет спустя!) его бросила, ушла, оставив на память о себе шестилетнюю дочь. Дафнию растил отец.

— Мне ещё сегодня предстоит осмотр объекта, во второй половине дня, — поделилась с отцом Дафния, обмакивая тёплую булочку в ароматный яичный желток. — Дом находится в районе Брайдстоун-авеню. Ты знаешь, где это?

Изабель убежала из дома вместе с Коном Пиарсом, дантистом, который лечил им троим зубы на протяжении нескольких лет. Пока наконец Изабель не сделала свой окончательный выбор в пользу врача-стоматолога. Дафния хорошо помнила, как в младших классах мистер Пиарс однажды пришёл к ним на урок и стал рассказывать о своей работе. Он принёс с собой огромную зубную щётку и такую же огромную куклу, у которой открывался рот и были видны большие зубы. В конце своей лекции доктор открыл кукле рот и наглядно продемонстрировал детям, как следует правильно чистить зубы.

Скороспелый роман, однако, не продлился долго. Не прошло и года, как дантист снова вернулся к своей семье, жене и детям, и заселился в свой прежний дом, в котором, кстати, живёт до сих пор. Всего лишь в трёх кварталах от того дома, где жили отец и Дафния. Через пару месяцев после своего возвращения в лоно семьи непутёвый дантист благополучно возобновил свою врачебную практику. Судя по всему, он уже успел начисто забыть все подробности семейного скандала, разразившегося всего лишь год с небольшим тому назад. Или сделал вид, что забыл, запрятав воспоминания о нём в самые дальние уголки своей памяти, будто ничего и не было. И теперь эти воспоминания благополучно пылятся в его голове, напоминая сваленную под навесом кучу плетёных стульев и шезлонгов, — всей той дачной мебели, которую с наступлением зимы убирают куда-нибудь подальше с глаз, складируя где-нибудь возле стены сарая рядом с газонокосилкой.

Поначалу Пиарс чувствовал себя крайне неловко, когда ненароком сталкивался на улице с Дафнией или её отцом, но постепенно стыд и смущение улетучились. Сейчас, встречаясь с ними, он — сама невозмутимость, воплощение полнейшего безразличия. Пожалуй, думает Дафния, у её отца гораздо больше благородства и того, что называют всепрощением, чем у неё. Сама же она при случайных встречах с дантистом всегда делает вид, что не замечает его. В упор не видит! А с какой стати ей замечать человека, который разбил их семью? Неужели он думает, что она опустится до того, чтобы заговорить с ним? Или, ещё лучше, обратится к нему за помощью?