Два часа до катастрофы - [5]

— Подозрение на убийство, — патологоанатом потер пальцем подбородок.

— Умер за рулем своей машины. По внешним признакам смерть ненасильственная, но могут быть и внутренние признаки. — Петрович встал и двинулся к двери. — Сделай все как можно быстрее.

— Ну, как быстрее, — нахмурился Котов, — осмотр, вскрытие, срезы тканей я сделаю через час, но их анализы буду проводить не я, а в биохимической лаборатории. Я проконтролирую, но сам понимаешь, скоро конец рабочего дня, так что только завтра.

— Хорошо, завтра в десять часов утра я приеду к тебе, и ты мне расскажешь, что обнаружил.

Семенов и Рогов посмотрели, как санитары перевезли каталку с телом Звягинцева в анатомичку, и пошли к «Волге».

Утром следующего дня Петр Петрович поднялся засветло и на своей личной машине отправился в госпиталь. Приехал к половине десятого. Когда вошел в коридор морга, сразу увидел Котова в окружении двоих парней в зеленых халатах. Они о чем-то беседовали, но, увидев полковника, Котов улыбнулся, отдал какие-то указания и направился к нему.

— Привет, ты рано, — усмехнулся Стас и пожал Петру руку.

— Нужда подгоняет, — пожаловался тот.

— Я вчера повторно вскрыл тело, обследовал органы и пришел к выводу, что это самый обычный инсульт. Видимо, от сильнейшего стресса давление у пациента скакнуло, и сосуды головного мозга лопнули. Осмотр сердца, легких, печени и почек показал, что, в общем-то, все в норме, но не в идеальном состоянии, не как у молодых. Все, как и у среднестатистического пятидесятилетнего мужчины.

— Значит, отменным здоровьем Звягинцев не обладал, — заключил Семенов.

— Кто его знает — внешность обманчива, может, и обладал, но вот умер от инфаркта мозга.

— Так, а тромбы у него в сосудах были?

— Тромбов нет — видимо, винцо попивал твой космонавт, коньячок, водочку. Сосуды чистые, но признаки их сужения от атеросклероза уже намечались. Ему лет-то всего под полтинник было, поэтому рановато еще — бляшки к шестидесяти разрастаются.

— К шестидесяти, — подчеркнул Петрович, — а мне уже полтинник.

— Так зайди ко мне часика на три, я отведу тебя в лабораторию и сделаю компьютерную томограмму всего тела. Посмотрим, что у тебя там. Если есть эрозия стенок сосудов сердца холестериновыми бляшками, то пропишем тебе лекарства, пропьешь курс, и они растворятся. А если опухоль, то мы ее чик…

— Не приду. Пусть бог решит — что будет, а не вы. Вам бы только чик. А бляшки я лучше коньячком…

— Как знаешь, я сделал — пока тьфу-тьфу.

— Ладно, готовы гистологические исследования тканей?

— Сейчас выясню, — Котов прошел к себе в кабинет, снял трубку телефона и набрал номер. Через минуту ему ответили, и он поинтересовался о пробах. Потом улыбнулся и положил трубку.

— Сказали, что сейчас принесут.

Семенов и Котов уселись в кресла и уставились на плакат на стене. На нем красотки в неглиже позировали в струях небольшого водопада. Они выпячивали большие, на вид упругие мячики-груди, отклячивали восхитительные попы и излучали чрезмерную сексуальность.

— Силиконовые имплантаты, — с уверенностью профессионала-хирурга произнес Котов.

— А может, свои? — засомневался полковник.

— Я что, по-твоему, натуральную сиську от искусственной не отличу? Я кто, врач или дворник. Ты знаешь, сколько я этих пластиковых буферов из тел своих клиенток повыдергивал. По закону кусочки протезов отправляются на экспертизу. Вдруг они токсичны, и это стало причиной смерти. Знаешь, сколько красоток гибнет в автокатастрофах, от наркоты или в бытовухе. Мотнула сиськами не там, где нужно, и муж или любовник ее прирезал или придушил.

— Как не знать, — ухмыльнулся Петрович.

— А, ну конечно, извини, забыл, с кем говорю. — Котов замолчал и посмотрел на плакат. Мужчины еще немного поглазели на прелестниц, но потом отвлеклись, и каждый задумался о своем.

И вот дверь отворилась, и в кабинет вошел высокий мужчина в белом халате — начальник лаборатории биохимических исследований, доктор наук, профессор, полковник медицинской службы Илья Михайлович Фельдман. Увидев его, Котов встал, вышел из-за стола и протянул руку.

— Привет, Илья, — сказал он и немного смущенно посмотрел на Семенова.

Тот понял, что патологоанатом не ожидал прихода биохимика, и значит, произошло что-то экстраординарное.

— Здравствуйте, господа, — пробасил Фельдман и пожал руку Семенову.

Они с медиком были немного знакомы, но товарищами, а тем более друзьями никогда не были. Семенов знал, что в госпитале имени Бурденко трудится отличный специалист, ас в тканевой биологии полковник Фельдман. А тот знал, что в МУРе ловит убийц и насильников полковник Семенов, тоже ас в своем деле.

Как-то раз биохимик помог Семенову раскрыть отравление уникальным, не определяемым в тканях жертвы ядом. Только по вторичным признакам Фельдман смог распознать то, что этот яд некоторое время был в сосудах пострадавшей и нанес непоправимый урон ее иммунной системе. В итоге дама скоропостижно умерла от отравления токсинами, выделившимися от размножившихся в огромном количестве бактерий.

Семенов помнил, с какой точностью биохимик поставил диагноз и как посоветовал искать яд, содержащийся в небольшом плоде, растущем на пальмах в джунглях Амазонки. Семенов выяснил, что муж убитой по роду своей службы бывал в тех местах, и предположил, что он мог найти эти плоды и узнать, как выделить из них токсин. После того, как Семенов раскрыл карты перед журналистом и сказал, что обнаружил у него в квартире микрочастицы яда плода пальмового вьюна, у того случилась истерика и он все чистосердечно рассказал. Он убил свою жену ради наследства и думал, что это изощренное отравление сойдет ему с рук. Но прозорливость биохимика помогла Семенову разоблачить гада.