Два балета Джорджа Баланчина - [19]
– Нет, вы только подумайте! Эта непреклонная Панова захватила весь «Ленфильм»!
– И ведь она беспартийная! Куда смотрит обком?! ЦК, наконец!
– Да, и Кетлинская туда же! И такую дачу, стерва, отгрохала!
– Да, но Вера Казимировна хоть член партии. Бог с ней. Но этот наглец Гранин со своей «Грозой»! Уже два издания, а все мало. Сейчас вот тоже экранизируется...
– Вы совершенно правы. Мне в «Лениздате» уже дважды отказывали в этом году. Включили в план на конец шестьдесят пятого. А в «совписе» из-за какого-то Битова меня отодвинули на будущий год.
– Да этого Битова Панова толкает. Разве вы не знаете? Все знают. Вы не знаете. Повсюду ведь одни интриги. Вера Федоровна большая на счет интриг мастерица. Даже Сталин ее боялся.
– Разве?
– Ей-Богу! Мне даже рассказывали, что однажды на каком-то приеме для лауреатов в Кремле подошел к Пановой помощник Сталина и говорит: «Вера Федоровна, с вами хочет познакомиться сам Иосиф Виссарионович. Так что...» А она этому помощнику и отвечает: «Я — дама. Если Иосиф Виссарионович хочет со мной познакомиться, он легко может найти меня в этом зале».
– И что же?
– И ничего. Сталин, конечно, искать Панову не стал. Но какова!
– Ну, это уже сверх всякой наглости. Да она ведь и мужа своего под пятой держит. Все говорят.
– Его, между прочим, и стоит держать — уж слишком словоблуден. Прямо якобинец какой! А все, знаете ли, от жиру.
– Вы думаете?..
– Конечно! Он всем молодым поэтам по пишущей машинке дарит и деньгами их ссуживает. И еще умудряется зарплату получать в «Голосе Юности».
– Да, но я наверное знаю, что он там бесплатно ведет.
– Экий вы наивный, Сергей Петрович! Да кто щас бесплатно-то ведет? Партия — и та взносы требует. У меня вон за май- июнь высчитали гору денег.
– Так вы партию-то покиньте, голубчик, коль вам она в убыток.
– Да как ее покинешь! И вообще печатать перестанут... Да чтой-то вы вздор-то несете, уважаемый! Партия — авангард. Мы без партии — малые дети.
– И то правда: на все воля Господня.
– Вы что, верующий?
– Да что вы, батенька! Христос с вами! Так, к слову пришлось. В апреле вот храм на Сенной взорвали, так я, знаете ли, одобряю, весьма одобряю. Это же опиум для народа!
– А Знаменскую?! Ах, какая церковка была, какая церковка! Я ведь на Восстания всю жизнь живу... Ну да чего уж там говорить-то...
– Да уж, говорить, батенька, не о чем. Но коль скоро мы в космос вырвались и «Поднятую целину» написали, и «Братьев Карамазовых», и атом на службу народу поставили, сделали его, так сказать, мирным, нам и с религией надо кончать.
– Да-да. Решительно и непреклонно. Именно это у нас теперь на повестке дня. И нравственность народную поднимать, знаете ли, надо. Я вот об этом роман теперь пишу, в срочном порядке, уже и заканчиваю. С эпилогом вожусь.
– И у меня, знаете ли, с повестью те же трудности.
– А называется-то как?
– «Заре навстречу». Гоню листаж. Мне «Москвича» достать обещали новенького. Так вот надо бы успеть с повестью-то. Да и кооперативная квартирка двухкомнатная вытанцовывается. И все, как назло, в этом году. Нам ведь с супругой много не надо.
– А повесть-то о чем ?
– Да так, знаете ли, о рабочем классе, о молодежи современной, о ветеранах труда, о борьбе за мир.
– И у меня роман о борьбе! Какое совпадение! Только у меня о борьбе с преступностью.
– Роман?
– Натурально. Нам иначе нельзя.
– А данные откуда берете?
– Экий вы любопытный. Откуда надо, оттуда и беру.
– Не извольте беспокоиться. Понимаю, понимаю. Только погода какая-то сегодня странная. Обещали дождик, а его нету. Одни только тучки.
– Небесные странники. Пойдемте-ка лучше выясним, как в ларьке насчет пива. Я, знаете ли, уважаю «Жигулевское». А вы?
– А я — вас, дорогой Степан Петрович.
– Я — Сергей, между прочим.
– Ну так тем более! Вон уж и цистерну везут. Экая жалость, нет бидончика. А то бы...
Минуя этих двух собеседников, Ирсанов спросил у Ильи:
– А эти, как ты думаешь, писатели?
– Ага. Я их уже видел. Они по телевизору выступали. В канун Октября. Они здесь сейчас живут.
– А чего они так странно одеты ? На дворе июль, а они в шляпах и габардиновых пальто...
– Так они же писатели, Юра! Им нельзя простужаться.
– Литература остановится, что ли?
– Конечно, — на полном серьезе ответил Илья. Он уважал писателей и литературу.
– Тогда извини. Я об этом как-то не подумал. — сказал Ирсанов и незаметно для Ильи хихикнул: ему ничем не хотелось огорчать Илью.
– Зря ты смеешься, Юра. Великий русский демократ Белинский как раз от чахотки умер. И Чехов, и Некрасов, кажется, и Горький.
– А Горького отравили, между прочим.
– Кто?
– Сталин.
– Ты что-то путаешь, Юра. Горького Берия отравил, — сказав это, Илья в изумлении оглянулся на Ирсанова. Тот буквально задыхался от смеха:
– Ты. Илюша, прелесть... Тогда, значит, за то, что Сталин... Ох, не могу!!!.. Не успел отравить Горького, его за это... Господи, это же сумасшедший дом!.. Его за это отравил, отравил Берия... Господи, какой кошмар!.. Сплошная клиника!..
– Тогда за что же расстреляли Берию, не понимаю, если он отравил Сталина? Я слышал доклад Хрущева на съезде, по радио передавали выдержки. Сталин ведь главный злодей. Выходит, Берия правильно его отравил. За что же расстреливать Берию? Его наградить надо.
Геннадий Трифонов — родился в 1945 году в Ленинграде. Окончил русское отделение филологического факультета ЛГУ. Преподает в гимназии английский язык и американскую литературу. В 1975 году за участие в парижском сборнике откликов на высылку из СССР Александра Солженицына был репрессирован и в 1976-1980 гг. отбывал заключение в лагере. Автор двух книг стихов, изданных в Америке, двух романов, вышедших в Швеции, Англии и Финляндии, и ряда статей по проблемам русской литературы. Печатался в журналах «Время и мы», «Аврора», «Нева», «Вопросы литературы», «Континент».
«Тюремный роман» Геннадия Трифонова рассказывает о любовном чувстве, которое может преодолеть любые препоны. «Сумерки» замкнутого учреждения, где разворачивается романная коллизия, не искажают логику эмоций, а еще сильнее «озаряют» искреннее и человеческое в героях, которые оказываются неодолимо связанными друг с другом.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.