Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни - [21]

Кроме того, мы часто заезжали к его друзьям «со школьной скамьи» – Светлане и Николаю Черкасовым. Они были для меня в каком-то смысле образцом супружеской пары – мне казалось, что они очень хорошо понимали друг друга, находились «на одной волне». В их доме часто собирались «сливки» Москвы – творческая и не творческая элита. Я видела в их доме немало замечательных личностей, в том числе актрису Ларису Удовиченко, которая в жизни показалась мне такой же обаятельной, как и в кино.

В компаниях Максим обычно играл роль «первой скрипки» – много и красноречиво говорил, притягивая к себе внимание остроумными шутками. Просто «душка». Веселый и непосредственный. «Скромность – самый короткий путь к неизвестности!» – со смехом восклицал он. Я всегда ценила в людях чувство юмора, и мне очень нравилась в нем, и тогда особенно, эта черта характера.

И еще мы общались с близкими родственниками Макса. Время от времени ездили на ужин к Лие с Александром или к Гене, который всегда закупал для нас деликатесы и сам готовил вкусные блюда. Иногда заезжали и к Зое Ивановне.

Однажды Максим позвонил мне на работу – я только уходила с ночной смены. Быстро, по-деловому сообщил «телеграфным стилем»:

– Нинуля, сегодня вечером нас ждет у себя Алла Пугачева. Приготовься, заеду за тобой в семь!

Это была приятно-волнительная новость. Вернувшись домой, я стала перебирать свой незатейливый гардероб. Хотелось хорошо выглядеть. Для себя, для глаз Максима, для глаз Аллы Борисовны.

В 80-е годы времена даже в Москве были непростыми, не говоря уже про российскую периферию. Эпоха царствования Леонида Ильича Брежнева. В продуктовых магазинах выбор очень скромный, чтобы не сказать жалкий. В промтоварных и того хуже – неказистая отечественная продукция, предназначенная, казалось, лишь древним бабушкам и дедушкам. Все эстетичное, радующее глаз являлось дефицитом. В Москве народ шутил: «Что такое дефицит? Это то, чего нет в магазинах, но есть у всех».

Действительно, люди «крутились» как могли, изыскивая возможности и связи для того, чтобы как-то украсить свой стол или свой гардероб. Одежда, продукты, лекарства и т. д. – предметы дефицита – покупались по «блату». Все искали знакомых, которые могли бы «достать» то или другое. Многие были готовы ущемлять себя во многом для того, чтобы приобрести с рук привозную тряпку или купить ее с большой наценкой у директора универмага, «под полой». «Под полой» покупалось и продавалось почти все – от косметики и одежды до мебели и автомашин. Тогда этих торговцев называли фарцовщиками, теперь их называют бизнесменами.

Но все же даже и у них приобрести все было невозможно. Наверно, поэтому многим людям Запад представлялся «рогом изобилия» и «раем». Говорят: «Хорошо там, где нас нет». Это так, но почему-то, даже не побывав за границей, а видя хорошо одетых и изысканно пахнущих иностранцев, люди формировали свои взгляды именно на этом.

У нас же в парфюмерных магазинах я постоянно видела только духи «Огни Москвы», а когда вдруг «выбрасывали» приторно-сладко пахнущие арабские или – о боже! – французские «Fidji» или «Climat», то выстраивались неимоверные очереди. Французские духи стоили по тем временам немыслимые деньги – 25 рублей. Почти половина минимальной, но самой распространенной зарплаты. Но многие, даже малообеспеченные люди, все же «затягивали ремни», экономя на всем, что возможно, и шли отстаивать многочасовую очередь в ГУМе, как будто бросая вызов своей наполовину нищенской жизни.

Я всегда очень любила духи, но, будучи аллергиком на запахи, не могла душиться любыми. Наверно, именно хороших, качественных духов мне особенно не хватало в то далекое время. Но однажды я прочитала в одном из произведений Бальзака: «Женщина хорошо пахнет, когда она ничем не пахнет», и успокоилась. Позднее, когда у меня появились лучшие французские духи и мужчины спрашивали иногда: «Чем вы так хорошо пахнете?», я не признавалась, отшучивалась: «Это мой естественный запах!»

Алла Борисовна Пугачева представляла для меня идеал артистки, певицы, личности. «Self made woman», огромный талант, она вызывала у меня глубокое уважение.

Ни для кого не секрет, что в Советском Союзе (как и в нынешней России тоже) всегда существовал «блат», и в искусстве тоже. Хоть и во всем была огромная цензура – начиная с политики и кончая информацией о жизни известных людей, все же иногда просачивалась информация, что такой-то или такой-то деятель «протолкнул туда-то» своих дочь-сына-любовницу– родственницу. «Блат» действовал практически во всех сферах, очень активно развивался и в артистической среде. И поэтому когда мы видели на сцене артиста (артистку), явно не обладающего незаурядными качествами, иными словами, талантом, то сразу невольно возникала мысль: «Этот (эта) здесь явно по блату!».

Думаю, что выражу мнение большинства, если скажу, что такое не могло прийти в голову, слушая песни Аллы Пугачевой. Певица, драматическая актриса от Бога, талант которой пробил себе дорогу сам. Уже за это одно я всегда уважала эту прекрасную артистку, замирая от потока эмоций у телевизора, слушая ее «Айсберг», «Не отрекаются любя» или «Женщина, которая поет».