Душитель - [74]

— Нет.

— Вы, кажется, расстроены.

— Просто у меня дела.

— Ну ладно. — Он протянул ей розовую ладонь для рукопожатия. — Было очень приятно с вами познакомиться. Может быть, еще увидимся. Например, на улице.

Маргарет на мгновение замялась, а потом коротко пожала ему руку, теплота ладони ее удивила.

— Может быть.

Курт вновь дружелюбно ухмыльнулся и спустился с крыльца своей странной подпрыгивающей походкой.

Маргарет заперла дверь и тихонько, чтобы он не услышал, заложила цепочку.

Она привыкла видеть в сыновьях различные черты Джо-старшего, так что вместе ее мальчики, точно триптих или трюмо, создавали образ отца. Вспыльчивость Джо и ловкость Рики — они унаследовали эти качества от ее мужа, хотя в Джо-старшем они были лишь гранями личности. Меланхоличность Майкла тоже была отцовской, хотя Джо-старший лучше умел справляться с унынием. Маргарет не знала, как реагировать на эту склонность в Майкле, — для этого у нее недоставало чуткости, и она это понимала. И все-таки она неизбежно замечала, как привлекательна душевная сложность сына. Меланхолия — типично ирландская черта (может быть, единственная подлинно ирландская), а еще он был мстителен, и матери это тоже нравилось, она ощущала это, даже когда дела у него шли хорошо и он переехал в пригород, сделавшись похожим на гарвардских янки (в той же мере, как цветные порой похожи на белых). И все-таки в Майкле оставался ирландский фатализм, нечто хмурое, что было присуще ему всегда.

Именно с Майклом мать поделилась тревогой по поводу этого странного парня — Курта Линдстрома. Она дождалась вечера, позвонила сыну и по своей привычке немедленно начала: «Со мной тут случилась одна странная вещь…» Маргарет, настоящая крепость, не выдала своего беспокойства; даже внезапную смерть мужа она перенесла без рыданий и жалости к себе. Но косвенно она сигнализировала: что-то не так. Реакция Майкла удивила Маргарет: он велел матери позвонить Джо, чтобы тот ее забрал. Майкл намеревался лично поговорить с Линдстромом и вправить ему мозги. Возможно, он захватит с собой и Рики. Слова и тон были настолько ему несвойственны, что Маргарет терялась в догадках. За все время их краткого разговора Майкл так и не объяснил, что за человек Курт Линдстром.

Она подчинилась, как и Джо, который приехал почти немедленно. Главенство в семье, без всяких споров, явно переходило к застенчивому мнительному Майклу, который меньше всего желал командовать и, по мнению Маргарет, никак не подходил для такой роли. Она вспомнила, как в четырехлетнем возрасте он заболел менингитом. Шансы выжить были пятьдесят на пятьдесят. Маргарет помнила, как Майкл лежал на больничной кровати, мучительно выгибая спину, точно раненое животное. Он выжил, и отец сказал, что это признак внутренней силы. Маргарет рассудила иначе: ее средний сын слаб и уязвим. По сравнению с братьями — все равно что левретка рядом с двумя несокрушимыми мастифами.

Но теперь именно Майкл отдавал приказы.

А Маргарет? Она еще не стара, но старомодна. Сыновья больше не приходят к ней за советом, не нуждаются в ее мнении. Если бы Джо-старший был жив… Что ж, нет смысла об этом думать. Не важно, что было бы, «если». Важно лишь то, что есть. Для нее настало время подчиняться сыновьям. Ну и ладно. Хорошо. Да будет так. Но Маргарет решила поделиться этими мыслями с Брэнданом. Просто ужас, как ведет себя молодое поколение, готовое сменить стариков.

53

Как только он решился на преступление, то перестал быть одним из них.

Они — обычные люди — толпились на тротуаре, шумные студентки, с бледными шеями и руками, смеялись и праздновали первый по-настоящему теплый весенний вечер. Престарелая чета брела к Симфони-Холл. Чернокожие шли к мосту на Массачусетс-авеню, а оттуда — домой, в Саут-Энд. Никто не знал, что сегодня будет особенный вечер. Вечер, когда совершится жестокость.

А Майкл знал.

В кармане куртки, в кулаке, он держал камень — по крайней мере поначалу это показалось ему камнем, но, присмотревшись, Майкл понял, что это кусок бетона. Тяжелый, в форме яйца, чуть больше кулака, с пристывшими к поверхности камушками. Это бетонное яйцо удобно улеглось в ладони, словно хорошо сделанный инструмент. Инструмент, который как будто говорил: тот, кто меня держит, непременно захочет мною воспользоваться.

Рики сидел неподалеку, на крыльце, и курил.

— Сядь, Майкл. И не нервничай.

— Мне не хочется сидеть.

— Ты нервничаешь.

— Нет. Просто не хочу сидеть.

— Ну ладно. Стой. Но ты привлекаешь внимание.

— Я всего лишь стою на месте. Чем это я привлекаю внимание?

— Как знаешь. Я предупредил.

Майкл, нерешительный по натуре, чувствовал себя неуютно, когда приходилось действовать. Камень в кармане — это неправильно. Ему хотелось уйти, спуститься по Симфони-роуд — без груза вины, с пустыми руками.

Тем не менее он чувствовал, как соблазнительно дать себе волю. Вооруженный, готовый к действиям, Майкл больше не чувствовал себя беззащитным перед лицом надвигающейся опасности. Город населен врагами. Де Сальво за решеткой, но он не Душитель, не убийца Эми. Теперь газеты спорят, не стоит ли за убийством Кеннеди Хрущев, который по-прежнему намерен разместить на Кубе ракеты и припугнуть Америку. Тем временем городская администрация объявила о сносе очередного района в Брайтоне, вызвав тем самым настоящий бунт. Повсюду заговоры, в действие вступили скрытые силы. Разумеется, Дэйли с этим знакомы: они ирландцы, у них за спиной — пятьсот лет бессильного мученичества, возведенного в легенду. В определенный момент проще схватиться за камень.