Душистый клевер Черной Шалги - [4]

С вечерней росой упала на землю прохлада, но ребята уже спали в теплой избе, и сон их был крепок как никогда.

А Володька Веснин — вот уж заядлый — выбрал из вырубленных деревьев самое тонкое, длинное и прямое, обрубил сучья и сделал удилище. Привязал к нему принесенную из дома удочку, вынул из-под угла избы баночку с невесть когда накопанными червяками и пошел на ручей. Валька сказал ему: «Выспался бы, завтра устанешь ведь…». Но Веснин все равно ушел. Рыбаки да охотники… они не разумом, они азартом живут. Зато наутро Людка Петрова сделала на завтрак уху из свежей пеструшки[1], и ребята вовсю нахваливали Володьку Веснина.

* * *

Утром на работу не поднялся только один человек — Колька Агеев.

— Чего это с ним? — спросил Валька у ребят, когда завтракали. Никто толком не знал, что случилось. Кому Агеев сказал, что голова раскалывается, кому, что простыл вчера крепко, воды, мол, выпил холодной из ручья, а сам потный был, вот и простыл.

Болезнь есть болезнь. С каждым случается. Когда ребята разошлись на работы, Валька пошел в избушку к Агееву, чтобы помочь, если надо. Агеев почему-то не лежал, а сидел на полатях, свесив босые ноги, и пил чай, доедал завтрак.

— Привет больной команде! — бодро поприветствовал его Валька. — Чего вдруг расхворался, Коля?

Агеев слабо, как-то даже робко улыбнулся и махнул рукой, отвернулся.

— Ты бы накрылся чем, а то еще больше расхвораешься. Чаю попей и закутайся.

Агеев допил чай, шлепнул пустой кружкой о стол. Затем молча поднялся, снял с веревки, натянутой над печкой, просохшие носки, снова плюхнулся на полати, стал натягивать носки, сапоги, засобирался куда-то.

— Да не надо, Коля, — замахал руками Валька. — Ты полежи, поболей, тебе нельзя вставать. Мы управимся!

— Да не болею я, — спокойно сказал Агеев. — Чего шумишь? Ухожу я, ну вас к черту.

— Че ты, сдурел? — не нашелся сразу что сказать Валька.

— Не знаю, как насчет меня, но вы-то точно сдурели!

— Да о чем ты, не пойму никак?

— А о том, я думал, ты прикидываешься, когда ляпнул всем, что бесплатно работать будем. Думал, ладно, пусть покрасуется. Потом все равно свое загребет. Вчера потолковал с одним, с другим, третьим — точно, говорят, решено. Бесплатно и все! — Агеев презрительно сморщился и сплюнул. — Нет уж, в придурки не записывался. Ишачьте сами!

Вальке что есть мочи захотелось врезать Агееву по физиономии, но он все же сдержался.

— Слушай, Агеев, ты же у нас в самых активных ходишь, говоришь красиво… Поддержал меня, помнишь? Как же тебе не стыдно, Агеев?

Тот поднялся и с вызовом глянул на Вальку.

— Уж молчал бы! Не стыдно! — Агеев скривился. — Дураку же понятно, что ты не зря ломаешься. Выгоду какую-нибудь хочешь от колхоза получить, вот и строишь из себя тимуровца… Славы хочешь?

Валька все же врезал дезертиру. Тот заверещал, будто обиженный поросенок, и попытался выскользнуть из избы. Валька схватил его за шиворот и рванул к себе.

— Во-первых, не трогай тимуровцев, не тебе в их дела нос совать! Ну а во-вторых, проваливай быстрее, а то и от других схлопочешь.

Минут через десять Агеев уже собрался и ушел с пожни.

* * *

После обеда расчистка луга была завершена, и освободившиеся мальчишки, кто умел косить, взялись за косы.

Вжик, вж-ж-ижк, вж-жж-жжик… — стальная коса едва не касалась земли, вонзалась в траву, и та ложилась рядок за рядком. Валька, как все ребята, раздетый до трусов, шел позади и чуть сбоку Сашки Новоселова, за ним шли другие. Валька немного нервничал, потому что Новоселов был посильнее и косил лучше, но он старался изо всех сил.

* * *

По мере высыхания трава быстро превращалась в сено, желтое, шуршащее под ногами и тоже душистое, но с более тонким, сладковатым ароматом. Ребята сгребли сено и застоговали в четыре огромные кучи, управившись за два дня. Укрепили кучи кольями, чтобы не разметал ветер. Теперь сену не страшен и дождь.

Особенно старались девчонки. Как только пожня была расчищена, ребята хотели отправить их домой, сказали им: «Устали вы, без вас теперь обойдемся…». Они ни в какую, остались до конца. И хорошо, что не ушли. С девчонками как-то веселее, и готовят они хорошо.

* * *

— Валя, зайди в правление, тебя Вячеслав Егорович дожидается.

— Чего это вдруг?

Валька шел к дому с берега, нес в согнутой в локте руке корзинку. В ней хлестал друг друга хвостами дневной улов — камбалки да наважка. Прямо у крыльца его и нашла Шура Сметанина, секретарша председателя колхоза Волохова.

Валька и спросил вроде бы небрежно, мол, чем это его малозначащая персона могла заинтересовать всегда занятого председателя, но встречи с ним он давно уже в тайне желал. Хотелось отчитаться, рассказать про поход, про заготовленное сено. Сказать, между прочим, главное, что это не для заработка, никакой тут нет корысти, а это подарок родному колхозу от гвардейского седьмого класса.

Поэтому в правление Валька пошел в приподнятом настроении.

В приемной пришлось маленько подождать. За дверьми шумно говорили. Секретарша Сметанина вздыхала:

— Вот ведь жизнь у Вячеслава Егоровича, а? Ни сна, ни отдыху! Вон приперлись, раскричались. Поди, курят опять. А у него сердце…

Потом из председателева кабинета вывалились гурьбой рыбаки, оживленные, жестикулирующие.