Души чистилища - [10]

В тот вечер, о котором я рассказываю, дон Хуан, придя на свидание в довольно скверном расположении духа, увидел опять эту родинку, и она показалась ему еще больших размеров, чем прежде. «Черт возьми! Родинка похожа на большую крысу, — подумал он, глядя на нее. — В самом деле, это нечто чудовищное! Настоящая Каинова печать[31]. Только одержимый бесом способен сделать такую женщину своей возлюбленной!» Он впал в крайнюю мрачность, стал без причины ссориться с бедной Тересой, довел ее до слез и расстался с нею на заре, не пожелав ее поцеловать. Дон Гарсия, который вышел с ним, шагал некоторое время молча, затем, вдруг остановившись, заговорил:

— Признайтесь, дон Хуан, мы изрядно проскучали эту ночь. Я до сих пор не могу развеять скуку и с удовольствием послал бы мою принцессу ко всем чертям!

— Вы не правы, — сказал дон Хуан. — Фауста — прелестная особа; она бела, как лебедь, и всегда в превосходном расположении духа. К тому же она вас так любит! Вы счастливый человек.

— Бела — это верно, я согласен, что она бела. Но у нее плохой цвет лица, и если сравнить обеих сестер, она похожа на сову рядом с голубкой. Не я счастливец, а вы!

— Ну нет! — возразил дон Хуан. — Моя малютка мила, но она совсем ребенок. С ней невозможно серьезно говорить. Ее голова начинена рыцарскими романами, и у нее самые дикие представления о любви. Вы не можете вообразить, до чего она требовательна.

— Вы еще слишком молоды, дон Хуан, и не умеете обращаться с любовницами. Женщина — то же, что лошадь: если вы позволите ей усвоить дурные привычки и не внушите, что не склонны прощать ее капризы, вы никогда ничего от нее не добьетесь.

— Значит, дон Гарсия, вы обращаетесь с вашими любовницами, как с лошадьми? Скажите, вы часто пускаете в ход хлыст, чтобы отучить их от капризов?

— Редко, я слишком для этого добр. Послушайте, дон Хуан, уступите мне вашу Тересу! Ручаюсь, что в две недели она станет послушной, как перчатка. Взамен я вам предлагаю Фаусту. Согласны на обмен?

— Сделка пришлась бы мне по вкусу, — ответил с улыбкой дон Хуан, — если бы только наши дамы на нее согласились. Но донья Фауста ни за что не уступит. Она слишком много потеряет на обмене.

— Вы слишком скромны. Но успокойтесь: я так ее расстроил вчера, что первый встречный после меня покажется ей светлым ангелом среди ада. Знаете, дон Хуан, — продолжал дон Гарсия, — я вам предлагаю ее без шуток.

Дон Хуан громко рассмеялся — его насмешила серьезность, с какой его друг обсуждал столь странный проект.

Эта поучительная беседа была прервана приходом нескольких студентов, и они перестали об этом думать. Но вечером, когда оба приятеля сидели за бутылкой монтильского вина и корзинкой валенсийских орехов, дон Гарсия снова принялся жаловаться на свою любовницу. Он только что получил письмо от Фаусты, полное нежных слов и мягких упреков, сквозь которые проступало ее остроумие и умение во всем найти смешную сторону.

— Вот, — сказал дон Гарсия, отчаянно зевая и протягивая письмо дону Хуану, — прочтите-ка это чудное произведение! Опять свидание сегодня вечером! Но черт меня побери, если я к ней пойду!

Дон Хуан прочел письмо, и оно ему показалось прелестным.

— Право, — сказал он, — если бы у меня была такая любовница, как у вас, я бы приложил все старания, чтобы сделать ее счастливой.

— Берите же ее себе, мой милый, — воскликнул дон Гарсия, — берите ее, удовлетворите свою прихоть! Я вам уступаю все права. Да вот что, — прибавил он, вставая, словно осененный внезапным вдохновением, — разыграем наших любовниц. Сыграем партию в ломбер[32]. Моя ставка — донья Фауста, а вы поставьте на карту Тересу.

Дон Хуан, до слез посмеявшись выдумке своего приятеля, взял карты и стасовал их. Хотя он играл без всякого старания, он выиграл. Дон Гарсия, не выказав никакого огорчения по поводу своего проигрыша, потребовал бумагу и чернил и написал нечто вроде ордена на донью Фаусту, в котором он ей предписывал отдаться в распоряжение предъявителя записки, совсем так, как если бы приказывал своему управляющему отсчитать сто дукатов одному из кредиторов.

Дон Хуан, продолжая смеяться, предложил дону Гарсии реванш, но тот отказался.

— Если у вас найдется достаточно смелости, — сказал он, — накиньте на себя мой плащ и отправляйтесь к маленькой дверце, хорошо вам знакомой. Вы встретите только Фаусту, так как Тереса не ждет вас. Следуйте за нею, не произнося ни слова; когда вы очутитесь в ее комнате, возможно, что она на минуту удивится и даже прольет одну-две слезинки. Но вы не обращайте на это внимания. Будьте спокойны, она не решится кричать. Затем покажите ей мое письмо. Скажите, что я последний негодяй, чудовище — словом, все, что вам придет в голову, что ей представляется случай легко и быстро мне отомстить, и будьте уверены, что она найдет эту месть весьма сладкой.

С каждым словом дона Гарсии дьявол все глубже забирался в душу дона Хуана, внушая ему, что то, что он до сих пор считал пустой шуткой, может привести к самым приятным для него последствиям. Он перестал смеяться, и румянец удовольствия выступил на его лице.

— Если бы я был уверен, — сказал он, — что Фауста согласится на эту замену…