Душегуб - [3]
— А число?… Месяц?…
— Мая, тринадцатого.
Ну, что же. Впереди лето. Это хорошо.
Почему хорошо? Ну как же! Три месяца тепла.
— Мама, слушай, а раны мне дезинфицировали?
Мария подняла удивлённые глаза.
Денис поправился.
— Раны чем-то обрабатывали? Спирт, перекись водорода?
— Я, Ванечка, чистой водой омываю. А что такое «пекерись»?
Объяснять женщине состав и предназначение антисептиков, кажется, не стоило.
— Ай, мам, забудь. У меня в голове иногда всё путается. У нас есть спирт, водка, самогон?…
— Нет, Ванечка, нету. Была брага, да отец выпил.
— Ладно. Хорошо. А скипидар, ацетон, бензин, наконец?…
Мария смотрела недоуменно.
— Да зачем тебе скипидар?
— Раны на спине надо дезин… обработать. Иначе пойдёт заражение… Если уже не пошло.
— Ваня, а что надо? — перепугалась мать.
— Ну, хотя бы водки.
— Водку на спину лить?
— Да, мам.
— Пойду к Варваре Ильиничне. Выпрошу. Доктора-то к тебе не получится. Платить нечем. Без денег он не приедет.
— Не надо доктора, мама. Надо рану обработать.
Мария убежала.
Вернулась только через полчаса.
Она открыла дверь, пропустила вперёд себя женщину и, непрерывно кланяясь, указала на Дениса… Точнее на Ивана.
Женщина была симпатичной. Симпатичной и породистой. Это сразу становилось понятно. Её выдавали и осанка, и невозмутимый взгляд уверенного в себе человека.
— Открой, — скомандовала она.
Мария отвернула легкую материю, закрывавшую рану на спине.
Денис с любопытством рассматривал барыню через чуть приоткрытые веки.
Её реакция была достаточно спокойной. Либо рана была не столь страшна, либо дама обладала достаточной выдержкой.
— Иван, ты уже не спишь. Я прекрасно вижу.
Денис открыл глаза.
— Здравствуйте, Варвара Ильинична.
— Доброе утро.
Она повернулась к дверям.
— Захар, тут ты явно перестарался.
Из сеней зашёл быковатый мужик. Согнул спину в поклоне.
— Да кто-ж знал-то, матушка. Дал ему, как и другим. Кто-ж знал.
Денис вклинился.
— Варвара Ильинична, я ведь не со зла. Вернее всего — испугался от неожиданности. Не обижайтесь.
Барыня внимательно посмотрела на него, потом на Марию. Та бухнулась на колени.
— Матушка Варвара Ильинична, он, после того как умер, не в себе сделался. Себя не помнит. Никого не помнит. Говорит чудно.
— Умер?
У Марии покатились слёзы.
— Побился, побился и дышать перестал. Я его у Бога отмолила. Откричала…
Варвара медленно и спокойно повернулась к Ивану.
— От неожиданности, говоришь, пнул?
— Да…
— Если ты ничего не помнишь, то откуда, друг мой, знаешь, что произошло на самом деле?
— Я строю предположения. Мне мама рассказала о случившемся.
Барыня постояла, помолчала в задумчивости. Потом спросила.
— Ты хочешь, чтобы тебе спину обработали водкой?
— Желательно. Но можно и скипидаром.
Захар крякнул, помотал головой. Варвара спросила.
— А зачем?
— Раны надо дезинфицировать, иначе может быть заражение.
— Ты знаешь слово «инфекция»?
— Ну… Да…
— Откуда?
Денис сыграл искреннее огорчение.
— Я не знаю.
— Ладно, давай я обработаю твою рану.
И, на вопросительный взгляд Дениса, почему-то объяснила.
— Я, во время войны, в Московском госпитале и не такое видела.
Спину обожгло спиртом. Денис чуть поморщился. Неприятные ощущения. Но терпимо.
Он вспомнил, как зашивал сам себе предплечье. Усмехнулся.
Захар у порога сказал:
— Другой бы волком выл, а этот смеётся…
А Денис спросил:
— Мама, у нас зеркало есть? Посмотреть на раны.
Мария испугано глянула на сына, на барыню.
— Да откуда же, Ванечка…
— У меня есть зеркало, — сообщила барыня.
Денис изобразил смущение.
— О… Нет… Я не смею вас беспокоить.
Самое сложное было обуть лапти. Это не просто пипец, это полный пипец. Но Соколов справился.
Потихоньку, стараясь не тревожить ран на спине, опираясь на мать, он добрался до усадьбы госпожи Гагариной. Варвара Ильинична приоткрыла дверь в комнату. Денис застыл в ступоре.
— Ну, что же ты? Проходи. Вон зеркало. На стене.
— Но… — Денис топтался на пороге, изображая крайнюю неловкость, — это же ваш будуар.
— И что?
— Мужчина, в вашей спальне…
Барыня спокойно смерила его взглядом сверху вниз и обратно.
— Ты ещё не мужчина. Проходи, не стой.
Денис подошел к зеркалу, задрал рубаху на спине, повернулся. Пять поперечных шрамов. Рассечённая до мяса кожа. Всё уже подсохло и начало покрываться коркой.
Он нахмурился.
— И вот от этого я сдох? Ну и ну. Ну и тельце мне досталось.
Посмотрел на своё лицо. Простой русский пацан. Длинный и тощий. Короткий ёжик на голове и давно заросший шрам на верхней части лобной кости.
— Мама, я всегда был таким… Худым?
— Нет, сынок. Это тиф тебя так обкорнал.
— Спасибо, Варвара Ильинична, мы пойдём…
Тут он увидел на столике, на кружевной скатерти, стопку тонких книжек и спросил:
— Вы «Дамский журнал» читаете?
— Да. Вот выписала. Тридцать пять рублей заплатила за год. Да зря. Скучное чтение…
Потом спохватилась.
— Постой!
Посмотрела внимательно на Дениса. То есть, на Ивана.
— Ты умеешь читать?
Он изобразил растерянную задумчивость.
— Вроде бы… Да…
Мария заторопилась.
— Мы пойдём, матушка. Мы не смеем вам мешать… Пойдём, Ваня, пойдём.
— Стойте, — скомандовала Варвара. — Ваня, иди сюда. Садись, — подала ему верхний журнальчик. — Читай.
Видимо, она ждала медленного чтения по буквам начинающего грамотея.
На тему — вселенная S-T-I-K-S. Павел Дугин проснулся от резкого звука. Полежал прислушиваясь. Приснилось что ли? Посмотрел на часы — десять минут седьмого. Пованивало чем-то кислым, и побаливала голова. Немного полежал с закрытыми глазами, пока не понял — Всё, больше не уснёт. Вот бля! Кому там не спится?! Воскресенье, выходной день! Они, суки, с утра роняют, топочут, грохочут. Прибил бы. И тут снова грохнуло. Раз, другой. Двенадцатый калибр определил Пашка. Ну, ещё бы не определить, он же охотник. Заядлый. — Что за херня?! Паша вскочил, выбежал в зал и уставился в окно.
Утречко выдалось славное. Теплое, тихое, ясное, ласковое. Слышно было, как над метёлками гиацинтов жужжат пчёлы. Кошка дремала, блаженно развалившись на крыльце. А вот техника, увы, подвела. Вакуум-насос на доилке сдох и две коровы пришлось выдаивать вручную. Отправив свой маленький гурт в стадо, Антон отвинтил насос с тележки и, устроившись на уличном столе под навесом, разобрал его, чтобы выяснить причину. Уплотнение полетело. Вот, зараза.
Как стать гением и создавать шедевры? Легко, если встретить двух муз, поцелуй которых дарует талант и жажду творить. Именно это и произошло с главной героиней Лизой, приехавшей в Берлин спасаться от осенней хандры и жизненных неурядиц. Едва обретя себя и любимое дело, она попадается в ловушку легких денег, попытка выбраться из которой чуть не стоит ей жизни. Но когда твои друзья – волшебники, у зла нет ни малейшего шанса на победу. Книга содержит нецензурную брань.
Истории о том, как жизнь становится смертью и как после смерти все только начинается. Перерождение во всех его немыслимых формах. Черный юмор и бесконечная надежда.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Абстрактно-сюрреалистическая поэзия. Поиск и отражение образов. Голые эмоции. Содержит нецензурную брань.
Как много мы забываем в череде дней, все эмоции просто затираются и становятся тусклыми. Великое искусство — помнить всё самое лучшее в своей жизни и отпускать печальное. Именно о моих воспоминаниях этот сборник. Лично я могу восстановить по нему линию жизни. Предлагаю Вам окунуться в мой мир ненадолго и взглянуть по сторонам моими глазами.