Душа за работой: От отчуждения к автономии - [24]
Имеется ещё один решающий фактор, относящийся к сфере антропологии. Речь идёт об утверждении такой модели жизни, которая полностью нацелена на обогащение, а равно и о сужении самого понятия «богатство» до сугубо экономического его содержания, до «накопления». На самом же деле отождествление богатства и собственности вовсе не является очевидным.
На вопрос «что такое богатство?» мы можем дать два полярно противоположных ответа. Мы можем измерять богатство объёмом принадлежащих нам материальных благ и ценностей, но мы можем также исходить из той меры наслаждения и радости, которую испытывает наше чувственное тело, опираясь на его опыт.
В первом случае богатство отождествляется с объективным количеством материальных благ, во втором с субъективным качеством индивидуального опыта.
Наличные деньги, банковский счёт, экономическое обогащение не единственный фактор вновь проснувшейся любви к труду, которая доминирует в психологическом и экономическом универсуме последнего двадцатилетия. Но, конечно, именно всё перечисленное можно считать решающим фактором.
Экономическая идеология излишне сосредоточена на убеждении, согласно которому любовь к своему труду имеет чисто материальное обоснование, а деньги приносят истинное счастье. Но это лишь полуправда.
И вновь зададимся вопросом: что такое богатство? Разумеется, экономизм может предложить только один ответ на этот вопрос, экономический: богатство есть обладание некими возможностями, которые позволяют потреблять, а именно – обладание деньгами, платёжеспособностью, властью. Увы, данный ответ носит поверхностный и односторонний характер, если не прямо-таки ошибочный. Ведь, по сути дела, это констатация всеобщей нищеты, нищеты даже тех, кто обладает несметными богатствами. Подобный подход основан на понимании богатства как проекции времени, отведённого зарабатыванию денежных средств. Но ведь можно понимать богатство как способность наслаждаться миром – временем, созерцанием, свободой.
Само собой, два указанных определения богатства находятся в резком противоборстве друг с другом. И в состоянии противоборства пребывают не только сами определения. Ведь речь идёт о двух противоположных модальностях отношения к миру, времени и телу. Чем больше времени расходуем мы на приобретение разнообразных средств, предоставляющих возможность потреблять, тем меньше времени остаётся у нас на то, чтобы наслаждаться находящимся в нашем распоряжении миром. Чем больше нервной энергии вкладываем мы в приобретение средств приобретения, тем меньше мы можем вложить её в наслаждение.
Именно вокруг данной проблематики, полностью вынесенной за скобки экономическим дискурсом, и разыгрывается драма счастья-злосчастья в гиперкапиталистическом обществе. Чтобы обладать большей экономической властью (больше денег, больше счетов), надлежит инвестировать всё больше времени в санкционированный социумом труд. Но это означает сокращение времени, отводимого наслаждению, опыту, короче говоря, жизни.
Богатство, трактованное как наслаждение, сокращается пропорционально росту богатства, трактованного в чисто экономическом плане, и происходит это по той простой причине, что ментальное время оказывается направлено скорее на накопление, нежели на наслаждение. С другой стороны, богатство, истолкованное как накопление ресурсов, возрастает в том случае, когда сокращается незаинтересованное наслаждение, а следовательно, вся нервная система общественного организма испытывает конвульсии и стресс, без которых не может состояться накопление.
И тем не менее два указанных подхода смыкаются в одном: расширение области экономики совпадает с сокращением области эроса. Когда предметы, тела и знаки оказываются внедрёнными в семиотическую модель экономики, накопление богатства может осуществиться лишь опосредованным, отражённым образом. Что-то вроде бесконечного ряда отражающихся друг в друге зеркал, в которых если что-то и живо по-настоящему, так это производство дефицита, потребности, причём этот дефицит компенсируется мгновенностью потребления, осуществляемого каким-то вороватым и невротическим образом; ведь негоже терять время, следует вернуться к работе.
В этом случае богатство перестаёт быть наслаждением, реализуемым в пространстве предметов, тел и знаков, и трансформируется в ускоренное, разрастающееся вширь производство отсутствия всего перечисленного. Отсутствия, переходящего в меновую стоимость и в тревожность.
И теперь мы в состоянии дать ответ на интересующий нас вопрос: как могло получиться, что труд снова завоевал центральные позиции в системе социальных предпочтений? Почему общество снова полюбило труд? Капитализм с его политикой открытых дверей настолько иссушил сферу социальной защиты, что ныне трудящиеся вынуждены примириться с изначально предлагаемым им шантажом: или умереть, или же трудиться столько и таким образом, как того хочет хозяин. Но имеется и другой ответ, и он касается обеднения повседневной жизни, взаимоотношений с ближними, выхолащивания эротической составляющей коммуникативного опыта.
Подытожим: причиной вновь пробудившейся любви к труду становится не только снижение материального уровня работников, обусловленное крушением социальных гарантий, но и оскудение повседневного существования и коммуникаций. Трудящиеся вновь полюбили свой труд, потому что экономическое выживание становится для них всё более сложной задачей, а также и потому, что жизнь в больших городах становится ужасающе унылой, так не лучше ли променять её на деньги?
Книга итальянского социолога Ф. Берарди посвящена феномену массового убийства и самоубийства в современном мире. Почему мальчик приходит в школу и убивает своих учителей и одноклассников, почему однажды вечером мужчина решает расстрелять людей в кинотеатре во время сеанса «Бэтмена», что подтолкнуло Брейвика к убийству 71 человека? Почему, несмотря на рост уровня жизни и безграничный прогресс, число самоубийств в развитых странах растет год от года и преимущественно среди молодого поколения?Автор рассматривает социальные истоки и предпосылки этих явлений в нашей повседневной жизни.
«Костёр и рассказ, мистерия и история – это два незаменимых элемента литературы. Но каким образом один элемент, чьё присутствие служит неопровержимым доказательством утраты второго, может свидетельствовать о его отсутствии, развеивать его тень и воспоминание о нём? Там, где есть рассказ, костёр затушен, там, где есть мистерия, не может быть истории…» Вашему вниманию предлагается вышедший в 2014 г. в Италии сборник философских эссе. В издании собраны произведения итальянского писателя Джорджо Агамбена в русском переводе. Эти тексты кроме эссе «Что такое акт творения?» ранее не издавались. «Пасха в Египте» воспроизводит текст выступления на семинаре по переписке между Ингеборг Бахман и Паулем Целаном «Давай найдём слова.
Во времена испытаний интеллектуалы, как и все люди, оказываются перед трудным выбором. В XX веке многие из них — кто-то по оппортунистическим и карьеристским соображениям, кто-то вследствие преступных заблуждений — перешли в лагерь фашистов или коммунистов. Соблазнам несвободы противостояли немногие. Было ли в них что-то, чего недоставало другим? Делая этот вопрос исходным пунктом своего исследования, Ральф Дарендорф создает портрет целого поколения интеллектуалов. На страницах его книги появляются Карл Поппер, Исайя Берлин, Р. Арон и Н. Боббио, Х. Арендт, Т. В. Адорно и Д. Оруэлл, а также далеко не похожие на них М. Хайдеггер, Э. Юнгер, Ж.-П. Сартр, М. Шпербер, А. Кёстлер и другие.
В новой книге автор Н. Мальцев, исследуя своими оригинальными духовно-логическими методами сотворение и эволюцию жизни и человека, приходит к выводу, что мировое зло является неизбежным и неустранимым спутником земного человечества и движущей силой исторического процесса. Кто стоит за этой разрушающей силой? Чего желают и к чему стремятся силы мирового зла? Автор убедительно доказывает, что мировое зло стремится произвести отбор и расчеловечить как можно больше людей, чтобы с их помощью разрушить старый мир, создав единую глобальную империю неограниченной свободы, ведущей к дегенерации и гибели всего человечества.
Вернер Хамахер (1948–2017) – один из известнейших философов и филологов Германии, основатель Института сравнительного литературоведения в Университете имени Гете во Франкфурте-на-Майне. Его часто относят к кругу таких мыслителей, как Жак Деррида, Жан-Люк Нанси и Джорджо Агамбен. Вернер Хамахер – самый значимый постструктуралистский философ, когда-либо писавший по-немецки. Кроме того, он – формообразующий автор в американской и немецкой германистике и философии культуры; ему принадлежат широко известные и проницательные комментарии к текстам Вальтера Беньямина и влиятельные работы о Канте, Гегеле, Клейсте, Целане и других.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.