Душа - [28]

– А если не буквально, то душа есть и у дерева, и у реки, – поддерживает его Марина.

– Вот в этом-то всё и дело. Мне сложно передать, что это. Потому что это на другом уровне, в отэспаре, на духовном в буквальном смысле слова.

– Что это за уровень? Мы это сможем описать будущим поколениям?

– Отэспаре – это похоже на свет, на ветер. Река – это самый примитивный пример. Что-то такое тягучее и эфемерное. Погружаешься, как во сне, и ничего невозможно сделать сознательно.

Попытки говорить вслух и кричать бесполезны, как и во сне. И так же, как и во сне, есть уверенность, что всегда вернёшься, и ничего плохого не произойдёт, даже если и страшно в текущий момент.

– Я могу представить сон, и как ухожу в это состояние. Провал и всё, – отвечает Марина на моё сообщение. – Тогда это возможно описать. Много теоретиков предполагало существование души, и строило догадки о подобных процессах после смерти. Но никто не доказал это на практике.

– А я смогу описать действие наркоза. Был опыт в прошлом, когда на операцию ложился, – поддерживает Джон. – Может, тогда мы приблизимся к практическому духовному опыту после смерти физического тела.

– Я вам даю приближённые понятия. Думаю, что само моё присутствие и эта информация, – текст и визуализация как раскодировка моих импульсов, – уже прямое доказательство жизни души после смерти тела, – отзываюсь я. – Кажется, мои родственники что-то задумали. Чувствую вибрации приближения их всех. Вы не знаете? Они что-то говорили вам? Хотя, я быстрее всё узнаю сама.

– Нет, не в курсе, кроме того, что приходила одна из твоих дочерей, Руди.

– А, да! Это и я знаю. Нет, здесь что-то другое. А, это она собирает всех. Они хотят узнать больше об эксперименте. Ну что ж. Дадим им то, что они хотят, – резюмирую я.

Я лечу сквозь шкаф, стену, дерево. Физические земные тела не являются препятствием для моего перемещения. Я проникаю в свой большой дом, где когда-то ходило моё тело. Вообще-то это не моё тело, а просто земная оболочка, данная мне на время присутствия в материальном мире. Понятно теперь, зачем оно было мне дано. Я и при жизни это понимала где-то в глубине души, на задворках своей сущности. Вот это моя миссия, и я её выполнила.

Родственники сидят в огромной библиотеке за овальным столом в мягких креслах. Их окружают стеллажи с книгами. Здесь комфортно и уютно. Я вижу, что собрались не все. Наверное, остальные в своих делах и заботах, и ещё не приехали. Взрослые сидят и чего-то ждут, тихо переговариваясь. В игровых слышен шум и визг детворы. Я приближаюсь к каждому из своих детей и прохожу сквозь них. Я хочу, чтобы они почувствовали меня. Вот Амир вздрагивает. Я стою рядом с ним.

– Ну, мой мальчик, давай! Послушай себя, своё сердце, душу. Что ты чувствуешь? – жалобно стону я.

– Что с тобой, дорогой? – жена Амира встревоженно всматривается в лицо своего мужа.

– Да, что-то вдруг не по себе стало, холодок прошёл по коже… – Амир берёт журнал со столика и листает его, чтобы отвлечься.

– Ждём ещё пятнадцать минут, и начинаем, – Руди, организатор этого сбора всех родственников, одетая в бальное платье, с гладко зачёсанными волосами, стянутыми в конский хвост, чувствует себя хозяйкой дома.

Она предпоследняя из наших детей, и ей досталось больше внимания со стороны других братьев и сестёр. К её капризам все относятся снисходительно и с любовью. Ей же часто кажется, что над ней насмехаются. Я прохожу сквозь неё несколько раз, пытаясь достучаться до сердца. Но, кажется, она его заморозила ещё в период младенчества. Почему это с ней случилось? Непонятно. Руди кладёт правую руку на живот в области солнечного сплетения и накрывает её левой рукой.

– Наконец-то ты чувствуешь эту боль, – я парю над Руди. – Ты всегда была бесчувственной, бессердечной. Только эгоизм и капризы, которым все потакали. Тем не менее, я тебя люблю такую, и все любят.

Руди встаёт и направляется к сервировочному столику. Берёт коньяк, наливает себе рюмку и выпивает залпом.

– Мне что-то нехорошо вдруг стало, – оправдывается она.

– Алкоголь не помогает. Это временная анестезия, – Илаф добродушно смотрит на Руди. – Я это уже прошла, знаю.

В молодости Илаф, когда решила жить самостоятельно и поселилась в Лондоне, много рисовала, и почти всегда её сопровождал алкоголь. Потом она остановила это. Уехала в солнечную Испанию и теперь просто наслаждается жизнью, ничего не делая.

– Кажется, собрались все, кто подтвердил встречу. Кроме Даниеля. Он уехал в Новую Зеландию и застрял там. Ограничимся конференц-связью с ним. Ещё несколько братьев и сестёр даже не ответили на письма и вызовы. Вероятно, тоже в отъезде, – Руди настраивает связь, пальцем выводя в воздухе пароли.

Над головой всплывает сеть, проявляющаяся буквами в пространстве. Руди растягивает её до размеров стены, чтобы было видно всем присутствующим. После долгого ожидания со стороны Даниеля появляется треск, мерцание, а потом визуализируется и он сам, улыбающийся сквозь москитную сетку.

– Всем привет! Приношу свои извинения, что не смог приехать. Но, как я уже говорил, застрял здесь, и пока нет возможности выбраться.