Душа - [29]

– Да, я уже всем сообщила, – отвечает Руди.

– По какому поводу сбор? – Даниель ловит взгляд Амира и обращается к нему.

– Около двух месяцев назад наша мама покинула этот мир и нас. Её душа, – добавляет Амир, немного подумав. – Тело её лежит в инкубаторе. Она запретила себя хоронить традиционным обрядом.

– Долго это будет продолжаться? – уточняет Даниель.

– По завещанию мамы эксперимент нельзя останавливать, он должен длиться веками, если только не произойдёт какой-нибудь катаклизм или другой форс-мажор, мешающий его проведению. Это необходимо передавать, как и институт с лабораторией, из поколения в поколение.

– Всё ясно, – отзывается Даниель. – Этот эксперимент был жизнью для родителей.

– Она оставила всем нам письма, в которых всё это описано и завещано, – вставляет Илаф.

– Мне домашние сообщили об этом письме, когда я звонил. Но не распечатывали, ждут меня, поэтому о содержании не знал.

– Хорошо. Итак, предлагаю начать наше собрание, – Руди прерывает обмен любезностями. – Я предложила всем собраться, чтобы пообщаться с душой мамы.

– Ха-ха-ха! – прыскает взрослый сын Амира.

Амир строго смотрит на него.

– Просто я представил древний обычай вызывать души умерших людей, – пытается оправдаться подросток. – Как-то смотрел фильм. Рисуют круг с буквами, ставят блюдце и кладут на него пальцы.

– Это до сих пор практикуется в оккультизме и магии.

– Это же полный бред! Как может душа прийти на блюдце, на алфавит в кругу и пальцы?

– Может, она приходит на энергетический поток вызывающих душу людей, – Руди заметно нервничает и теребит кончики волос в хвосте. – Всё же я предлагаю начать. Тем более, что мама жила своим экспериментом и возможно, она хочет, чтобы мы вышли с ней на связь. В институте что-то происходит, но мы не знаем, что именно.

В это время я располагаюсь в середине овального стола, среди ваз с цветами, и оглядываю всех.

– Да давайте уже, начинайте! Я с вами! – кричу я, но никто меня не слышит.

– Итак, я предлагаю всем мысленно настроиться на нашу маму. То есть каждый сейчас должен сидеть и думать о ней, вспоминать и внутренне с ней разговаривать, – продолжает Руди, разрумянившаяся от алкоголя.

– А как мы поймём, что она с нами? – сын Амира, явно настроенный против этого действа, ехидно пожимает плечами.

– Скорее всего, мы почувствуем её сердцем, – пытается его угомонить Амир.

Все переглядываются и задумчиво опускают глаза. На пару минут наступает глубокая тишина. У кого-то катится слеза, кто-то вздыхает, с шумом выпуская воздух из лёгких.

– Ух-у-ух. Ух-у-ух. Ух-у-ух, – слышно воркование голубей на улице.

Пространство наполнено свежим воздухом и запахом лаванды. Я подлетаю к Илаф и прохожу сквозь неё, со всей силы посылая импульс ей в сердце. Илаф берёт стакан с соком и пьёт его.

– Мне как-то не по себе, – говорит Илаф, ставя пустой стакан. – Такое ощущение, что меня изнутри распирает.

– Может, это мама пришла к тебе первой? – предполагает Амир.

– Не знаю, – Илаф погружается в себя и опускает глаза в пол.

Я выхожу из Илаф, подлетаю к Амиру, также прохожу сквозь него, останавливаясь в его сердце. Потом к Милочке, к Руди и к остальным по очереди. Даниель с измученным видом периодически смотрит в экран и тоже пытается сконцентрироваться, но у него не получается. Он то и дело перескакивает мыслями на свою работу и бытовые проблемы. Я подлетаю к экрану и начинаю посылать импульсы Даниелю. Я могу переместиться за пару секунд на другой конец Земли, но не делаю этого, боясь упустить важный момент здесь и сейчас.

– Мама с нами, – уверенно объявляет Руди.

– Как ты это определила? – не унимается недоверчивый сын Амира.

– Разве ты не чувствуешь её? – удивляется Амир.

– Нет, не чувствую, – подросток обижен на то, что никто его не поддерживает и не встаёт на его сторону.

– Я тоже ничего не чувствую, – категорично заявляет жена Амира.

– Я поняла, почему вы не чувствуете, – облегчённо вздыхает Илаф. – Нас мама учила этому, а вас никто не учил. Я имею в виду, чувствовать. Амир, почему ты не научил своего сына и жену прислушиваться к себе, к своим ощущениям и чувствам?

– Да не знаю, – Амир, обеспокоенный поведением своего семейства, не может их оправдать.

Моя душа кружит вокруг стола, по очереди заходя в каждого присутствующего. Мне надо, чтобы они почувствовали моё присутствие рядом и обратились ко мне. Поверили в моё существование, так как внутренняя вера – самое важное и основное. Наконец-то опять воцаряется тишина, такая, что можно услышать дыхание друг друга, и это продолжается десять минут. Прерывает тишину беспокойный, не верящий ни во что, и даже себе, сын Амира, переглянувшись со своей матерью, так же скептически настроенной.

– Интересно, и сколько нам так сидеть? Я бы лучше погулял или поиграл, – полушёпотом произносит он, и его все слышат.

Амир смотрит на него укоризненно и потом переводит взгляд на свою жену. Он явно недоволен их поведением, но ничего не может сделать. Это же его жена, а сын – его плоть и кровь. То есть часть его есть в сыне, а жена – отражение его скрытых черт. Он и сам сомневается в существовании души и жизни после смерти, однако маленькая часть его сущности всё же верит в высшую силу, так как он многое не может объяснить доводами науки. Почти все из присутствующих заметили эту семейную размолвку, но потом снова погружаются в себя.