Душа пламени - [3]

— Он сам нарвался.

— Он всего лишь хотел поразвлечься.

— Со мной?! — я праведно возмутилась.

— Думаю, в его состоянии, бедняге было все равно кого выбирать, — Сур хитро прищурился. — Неужели он тебе не понравился?

— Думаю, ему понравилось нежиться на огоньке, сам же хотел, чтобы обогрели.

— А потом его отогревали уже лекари, — рассмеявшись, Миссур попридержал своего жеребца. — Все-таки ты жестока — напоить парня и заставить прыгать через костер. Это как же он тебя должен был разозлить?

— Сильно, — я усмехнулась. — Но он заслужил. Знаешь, кажется, нас все-таки не пропустят.

Я посмотрела на спешащего к нам Рона. Грозный взгляд мужчины не сулил ничего хорошего, поэтому я мысленно приготовилась к самому худшему. Нет, ну чего мне стоило тогда сдержаться и просто уйти от пьяного идиота? Ведь знала же, что он знатен. А теперь… Если нам не позволят остановиться у крепостных стен, то придется продолжить путь до ближайшего подходящего для стоянки места. А это несколько часов пути по плохой дороге на усталых лошадях, от которых мы сами практически не отличались запасом сил. И все из-за меня.

— Что это с твоим лицом, кейра? — поравнявшись с нами, Ронул окинул меня хмурым взглядом, даже не стараясь при этом скрыть легкой улыбки на губах. — Неужели кто-то умер?

— Типун тебе на язык, Рон! — Я поморщилась. — Еще чего не хватает. Нам отказали?

— Чтобы хоть кто-нибудь отказал самому Ронулу? Это невозможно, девочка, — он усмехнулся. — В город, конечно, не пустили, но у стен расположиться позволили с радостью. Ну и добавили, что не прочь еще раз посмотреть на пляски одной зеленоглазой бестии. Не знаешь, случайно, такую?

Я облегченно выдохнула. Новостей было две: хорошая и не очень. Первой было то, что мы все-таки сможем отдохнуть, а вторая — меня здесь сих пор помнили, ведь никто из табора не мог похвастаться зеленым цветом глаз. А значит, могут быть проблемы. Вряд ли главный казначей простил мне издевательства над сыном.

— Отлично, значит надо сказать Райне, что сегодня будет представление, — развернув коня, Миссур направился к табору, оставив нас с мужчиной наедине.

— Прости Рон, это моя вина, — я потупилась.

— Твоя вина? — он подъехал ближе и дотронулся до моего плеча, заставив поднять взгляд. — Ты о чем, дочка? Не смей даже думать о том, что виновата. Не ты, так я бы объяснил тому проходимцу, как надо себя вести с нашими девушками, но после этого лекарь бы ему уже не понадобился. Да и зачем нам ехать в сам город? Посмотри, — он обвел рукой пространство вокруг себя, — тут есть где разгуляться. Так даже лучше, людям слишком надоели эти серые стены, им за счастье будет выбраться наружу. Этой ночью у нас будет аншлаг.

— Спасибо.

— Выше нос, кейра, ты еще должна порадовать нас своим выступлением. Не забывай, что их ждут вон те верные стражи.

Усмехнувшись и весело мне подмигнув, цыган направился к остановившемуся табору, отдавая распоряжения. Началась подготовка к вечернему представлению. Все как всегда. Как же я любила этот предпраздничный ажиотаж.

Ронул оказался абсолютно прав — устав от скучных серых стен столицы, горожане просто повалили к цветастым шатрам. Повсюду слышался громкий смех, восторженные крики и визг детей, веселый щебет раскрасневшихся от танцев девушек и сладкие, словно патока, речи молодых цыган. На город опустилась ночь, и поляна, на которой расположился наш табор, освещалась лишь пламенем костров, светом полной луны, да мерцанием первых звезд. Даже воздух вокруг был пронизан атмосферой праздника.

— Лирка! Ну Ли-ра…

— Отстань, Тая, не до тебя сейчас, — недовольно поморщившись, я попыталась обойти вцепившуюся в мою руку сестру.

— Ты обещала! — девушка упрямо надула губы.

— Не правда, я лишь сказала, что могу попробовать, если будет желание, а его нет.

— Ну погада-а-ай…

Мне осталось лишь тяжело вздохнуть. Ну сколько можно говорить, что я этого делать не умела? Ни гадать, ни читать по ладони, ни еще чего-нибудь, чем могла похвастаться любая девушка из нашего табора. И с этим свыклись уже практически все, кроме неугомонной сестрички, раз за разом заставляющей меня испытывать свои способности на первом встречном. И ладно бы я чего путного говорила, так нет же! Вечно пророчила беды, смерти, измены и тому подобные мерзости, а потом стояла и наблюдала за бледнеющими на глазах людьми.

— Ну Лира!

— Ладно-ладно, только отстань! — я закатила глаза и, наконец, сдавалась. — Но не сейчас.

— Когда?

— После выступления.

Я посмотрела в сторону центрального костра, где под волшебные аккорды гитар танцевали сестры. Как же меня тянуло туда… Ноги так и просились в пляс, каждая клеточка тела жаждала поддаться зажигательному ритму музыки, оказаться возле пламени и закрутиться в вихре страсти, что рождала мелодия. Взмахнуть подолом длинной юбки и хитро взглянуть на завороженную толпу, так, чтобы каждый думал, что лишь ему дарована манящая улыбка и лишь для него светятся восторгом глаза. И танцевать. Мы не делали праздник, он жил в наших душах, бежал по венам. Цыгане позволяли другим окунуться лишь в малую толику своей жизни, не показывая при этом серых будней. Ведь ни к чему тем, кто пришел сюда отдохнуть душой и телом, знать, как тяжело бывало улыбаться. Как мучительно больно развлекать ненавистную порой толпу, как невыносимо видеть в холодные времена страдания голодных детей, и как сладостен вкус мести. Настоящей, цыганской.