Душа Николаса Снайдерса, или Скряга из Зандама - [2]

— Все необходимое у меня с собой, — продолжал странный коробейник, — а что касается цены... — Тут незнакомец сделал жест, показывающий пренебрежение к подобным низменным мелочам. — Моим вознаграждением будет результат опыта, за которым я буду наблюдать. Я немножко философ, и такие вещи меня интересуют. Вот, взгляните.

Незнакомец нагнулся к тюку, стоявшему у него в ногах, и, вытащив серебряный флакон искусной работы, поставил его на стол.

— На вкус это довольно приятная штука, — стал объяснять незнакомец, чуть-чуть горьковатая; но ее пьют не бокалами, достаточно рюмки, какими пьют, скажем, старое токайское. Главное, чтобы мысли обоих людей, меняющихся душами, были сосредоточены на одном желании: «Пусть моя душа перейдет к нему, пусть его душа перейдет ко мне». Сама операция крайне проста, ее секрет — в этом снадобье.

Незнакомец погладил изящный флакон так ласково, как гладят любимого щенка.

— Вы, может быть, скажете: «А найдется ли человек, желающий поменяться душой с Николасом Снайдерсом?» — Незнакомец, казалось, пришел, имея наготове ответ на все вопросы. — Мой друг, вы богаты, вам бояться нечего. Душа — это как раз то, что люди ценят меньше всего. Выберите себе подходящую душу и заключайте сделку. Оставляю вам флакон и в виде совета скажу: юноша на такое дело скорее согласится, чем старик. Юноше общество твердит, что все в мире можно купить за золото. Выберите себе красивую, честную, свежую молодую душу, Николас Снайдерс, но выбирайте поскорее. Ваши волосы уже порядком побелели, мой друг. Вкусите настоящую радость жизни, прежде чем вам придется умереть.

Странный коробейник засмеялся, встал и завязал свой тюк. Николас Снайдерс не шевельнулся и не произнес ни слова, пока мягкий стук тяжелой двери не вернул ему утраченного равновесия. Схватив оставленный незнакомцем флакон, Снайдерс вскочил со стула, собираясь выбросить его на улицу вслед за ушедшим, но отблеск пылающих в камине углей на полированной поверхности флакона остановил его.

— В конце концов сама бутылочка чего-то стоит, — усмехнулся Николас.

Он отодвинул флакон и, засветив две восковые свечки, углубился в свою счетную книгу в зеленом переплете. Однако время от времени взор Николаса Снайдерса возвращался к тому месту, где стоял серебряный флакон, наполовину утонувший среди пыльных бумаг. А немного позднее раздался стук в дверь, и на этот раз действительно пришел молодой Ян.

Ян протянул свою здоровенную лапу через заваленный бумагами письменный стол:

— Мы расстались в гневе, Николас Снайдерс. Это моя вина. Вы были правы. Прошу вас, простите меня. Я был бедняк, с моей стороны было очень эгоистично желать, чтобы молодая девушка делила со мной нужду и горе. Но теперь я уже больше не бедняк.

— Садись, — ответил Николас приветливым тоном. — Я слышал обо всем этом. Итак, ты теперь и шкипер, и хозяин судна. Своего собственного судна?

— Судно станет моим после следующего рейса, — с веселой улыбкой ответил Ян. — Мне это обещал бургомистр Алларт.

— Обещать — это одно, а сдержать слово — совсем другое, многозначительно сказал Николас. — Бургомистр Алларт — человек небогатый. Его может соблазнить большая сумма денег, предложенная другим, который таким образом станет собственником судна.

Ян от души рассмеялся.

— Ну, это мог бы сделать разве какой-нибудь враг, а у меня, слава богу, врагов нет.

— Счастливый ты парень! — воскликнул Николас. — Не каждый может похвастаться, что не имеет врагов. А твои родители, Ян, будут жить с вами?

— Нам бы хотелось, — ответил Ян. — И Кристине, и мне. Но мать очень слаба, и старая мельница стала частью ее жизни.

— Согласен, — сказал Николас, — старая виноградная лоза, оторванная от старой стены, вянет. А твой отец, Ян? Ходят разные слухи. Мельница себя окупает?

Ян отрицательно покачал головой:

— Она уже никогда не будет давать дохода, и долги душат отца. Но все это, впрочем, как я доказал ему, дело прошлое. Его кредиторы согласились считать должником меня и подождать с уплатой.

— Все ли? — усомнился Николас.

— Все, кого мне удалось разыскать, — ответил Ян.

Николас Снайдерс отодвинул свой стул и посмотрел на Яна с улыбкой, затерявшейся на его морщинистом лице:

— Значит, ты и Кристина уже обо всем столковались?

— С вашего согласия — да, мингэр, — ответил Ян.

— А будете ли вы ждать моего согласия? — спросил Николас.

— Мы хотим, чтобы вы его дали, мингэр.

Ян улыбнулся, но тон, которым он это сказал, был все же приятен для ушей Николаса Снайдерса, потому что Николас больше всего любил бить собаку, которая рычит и скалит зубы.

— Лучше не ждите, — сказал Николас Снайдерс. — Вам пришлось бы дожидаться чересчур долго.

Ян вскочил, и краска гнева залила его лицо:

— Значит, вы остаетесь верны себе, Николас Снайдерс! Тогда — как хотите!

— Может быть, ты думаешь жениться на ней вопреки моей воле?

— Да, вопреки вашей воле и вопреки воле ваших адских друзей и самого дьявола, которого вы на побегушках! — выпалил Ян.

Потому что душа у Яна была великодушная, храбрая, нежная, но чрезвычайно вспыльчивая. Даже у самых лучших душ есть свои недостатки.

— Мне очень жаль, — сказал старик Николас.