И, наконец, самое страшное — первое время мы жили на доброй поддержке партийных органов. Ликвидация партии привела к потере этой мощной опоры. Никаким советам, администрациям, уполномоченным Президента РСФСР мы просто не нужны. У них не только до Фонда, но и вообще до культуры руки не доходят и в ближайшие годы едва ли дойдут. Как ни вякает Нерознак, что мы теперь отказались от «государственного покровительства», но это беда для Фонда. Раньше письма мешками, теперь 2–3 в неделю. Упал интерес. Да и иностранцы уже не просятся на прием и не добиваются всяких интервью, которых не делали, но попытки были постоянные.
Откол Р.М.Горбачевой, по ее инициативе, болезненно сказался на делах Фонда. Хотя теперь, когда ими утрачена власть, другого и быть не могло. Ушла она вовремя[119].
Вот такие мысли одолевают в этот последний день. Телефоны молчат, посетителей в приемной нет. Спала горячка. Наступил покой, тишина. Очистил все ящики стола, закрутил сейф, отдал ключи и книжки от «вертушки».
…Хотели в 11.00, но что-то задержались с цветами. Собрались в Дубовом зале…
Я заключил:
— Не надо грусти. Пусть молодые приходят и продолжают начатое дело. Когда-то надо уступать дорогу.
— Мне эти годы полезны. Вернулся через 25 лет в иную Москву. Много дало общение с интеллигенцией. Она не так смотрится издалека, как вблизи. Понимание истинной цены интеллигенции очень важно.
Пожелал всем работникам успеха в делах.
Всё закончилось, гора с плеч.
…Конечно, сил вложено немало…
Делал всё, чтобы сохранить престиж Фонда, подтвердить это не словами, а делами.
Сложностей была масса, и они диктовались не столько сложностью дел, сколько сложностью этих двух характеров, а в последнее время еще и противоборством их, подозрительностью старика, что я противопоставляю его, неправильно у нее создаю о нем впечатление.
Разговоры с ним всегда были не очень приятными, но терпимыми. Разговоры же с ней по телефону (а это 30–40 мин.) заканчивались чаще всего желанием выпить литр молока за вредность. И голоса не повышала, и вроде всё внешне доброжелательно, но постоянно внутренне напряжена, придирчива к каждому слову, мысли. В общем, задача, которую постоянно приходилось решать, как головоломку.
Сегодня рассказал по телефону В.Енишерлов, что вчера Горбачевы были на юбилее «Независимой газеты». Он попался им на самом входе, был ею представлен М.С. как «наш главный редактор журнала». И сразу начался монолог, смысл которого сводился к тому, что Фонд сделал много доброго, но, не выдержав характера, сдался под напором обстоятельств, изменил себе и как-то предал ее. Монолог длинный, темпераментный, заинтересованный.
Говорит, что публика их встретила тепло и сердечно…
