Душа и слава Порт-Артура - [62]

Высадка продолжалась уже четыре часа. За это время русские наблюдательные посты успели доложить об этом А. В. Фоку. Но тот вместо организации противодействия начал отводить части к Цзиньчжоу, тем самым заложив первое звено в длинную цепь своих преступлений. Правда, генерал Куропаткин послал для противодействия отряд генерал-майора Зыкова, но тот двигался медленно, придерживаясь указания командующего маньчжурской армией: «…Ни в коем случае не ввязываться в решительный бой».

Японцы же за неделю непрерывных работ спокойно и деловито, как на учениях, высадили двенадцать пехотных полков, шесть кавалерийских и 216 орудий.

Наместник, хотя и с опозданием, казалось бы, принял правильное решение, в одной из телеграмм предложив Витгефту выслать в район высадки двенадцать лучших миноносцев под прикрытием крейсеров и исправных броненосцев. Но произошел беспрецедентный случай: приказ не был выполнен! Алексеев принял это как должное. Зато следом пришла другая директива, предписывающая немедленно приступить к передаче на сухопутный фронт корабельной артиллерии. Это приказание Витгефт начал выполнять с удовольствием. Впрочем, удивительного здесь мало. С первых дней командования эскадрой адмирал Витгефт отказался от единоначалия, и все решения на флоте стали приниматься коллегиально, голосованием флагманов, которые в большинстве своем были пропитаны оборонительными настроениями.

В штабе флота шли бесконечные совещания. Решались вопросы охраны рейда, ремонта кораблей, ну и, конечно, списания части орудий на сухопутный фронт. Работы по демонтированию орудий и пулеметов уже начались. Особенно организованно они пошли после совместного совещания у Витгефта сухопутных и морских начальников, состоявшегося 25 апреля. Был приглашен на него и Кондратенко.

После гибели Макарова Роман Исидорович решил несколько отойти от дел на флоте. Однако через несколько дней уже получил задание от наместника вновь заняться минными заграждениями на рейде. Снова пришлось сократить время отдыха, заниматься малознакомым делом. Но отказаться он не мог, ибо понимал его важность. Чувствуя пробелы в знании электротехники, уже немолодой генерал, не смущаясь, учился у безусых мичманов, бывших с электричеством на «ты». Впрочем, Кондратенко любил повторять, что его роль в минировании сводится только к организации работ.

Едва закончилось минирование рейда, как он с моряками занялся отысканием позиций на Ляотешане для установки дальнобойной пушки с круговым обстрелом. Идея эта исходила от наместника. Поручая Кондратенко организацию работ, он заявил:

— Помогите артиллеристам только людьми вашей дивизии, чтобы установить этакого русского «дядю Тома», и да поможет он нам не хуже, чем бурам. Хотя не уверен, что вы откажетесь принять участие в этом предприятии.

Алексеев не ошибся. На следующий день Кондратенко с генералом Белым после полудня направились на Ляотешань. Место было выбрано удачно, но как поднять на такую высоту орудие, весившее без станка около тысячи пудов! Надо было строить дорогу, и Роман Исидорович взялся за неделю разработать проект. Выполнял работы командир 28-го полка подполковник Киленин, а сам Кондратенко взял на себя общую организацию, включавшую далеко не простое дело изыскания материала, обеспечения людьми, ну и, конечно, каждодневного контроля за строительством. Жене он писал: «…Собственно, к этому делу я прикладываю не столько знания, сколько просто энергии, чтобы поскорее осуществить это дело зашиты города от бомбардировок японцев с западного побережья».

Совещание у Витгефта интересовало Романа Исидоровича с чисто технической стороны дела. Решался вопрос о действии флота в создавшейся обстановке. Он знал мнение Стесселя и был уверен, что тот сумеет его навязать безвольному командующему эскадрой. Ошибся он только в одном: навязывать не пришлось, так как еще накануне моряки решили вопрос положительно, с точки зрения начальника укрепрайона. И все-таки где-то в глубине души Кондратенко надеялся, что кто-нибудь из моряков сумеет убедить Стесселя оставить за флотом его основные, чисто морские задачи. Но надежды не оправдались. Было решено снимать орудия калибра менее 10 дюймов и устанавливать на форты. Кроме того, Стессель вел себя вызывающе и не просто просил моряков, а указывал.

Случилось непоправимое. Флотом стал командовать человек, не только ничего не смысливший в его применении, но и вообще плохо образованный с военной точки зрения.

Кондратенко понимал, что меры эти преждевременны, что флот еще способен своими действиями оказать большую помощь крепости. Однако ни Витгефт, ни Ухтомский, ни Лошинский, ни Григорович не пытались перечить Стесселю. Сам же он не чувствовал себя достаточно авторитетным в морском деле человеком, чтобы выступать на столь представительном совещании и высказывать свои соображения по действиям флота.

Вместе с генералом Белым Кондратенко сразу после совещания начал составлять план использования орудий.

Морскую артиллерию, как наиболее мощную, дальнобойную и скорострельную, решили использовать на самых важных участках обороны: фортах № 1, 2, укреплении № 3, батареях Курганной и Большое Орлиное Гнездо, на горе Высокая. Учитывалась также хорошая подготовка и слаженность морских расчетов.