Душа бессмертна - [152]

— Так что, сам понимаешь, — закончил Коч артиллерийскую подготовку и пошел дальше в атаку, но Лещов уже все понял и перебил:

— Да ты что, Саша? С ума сошел? Не смеши людей-то! Старую голову не позорь. Возьми любого и каждого. Ведь ты стыда не оберешься, разнесут по всей РЭСЭФЭСЭРЕ.

— Думаешь!

— Думаю, думаю. Ты мне не говаривал, а я не слыхивал…

С утра солнце еще выглядывало из-за толстых густых туч, которые заслонили небо, теперь же все везде было темно. Дождь моросил в тоскливом безветрии. Глухо было и сумрачно. Тучи давили, казалось, прямо на плечи и не давали дышать.

Коч вышел на улицу и почувствовал, что весь разбит, вдруг заныли в суставах немолодые поскрипевшие за жизнь косточки. Удушливый кашель долго тряс его у лещофской изгородки.

Дома он взял грибную корзину, вставил в скобу ворот еловую палку и ушел в лес.

* * *

Валька видел, как он пошел в лес. Он своими глазами это видел и не удивился. Что тут особенного? Человек ушел за рыжиками. Если недалеко, то ничего особенного, не заблудится. Волков нынче нет, медведь один на весь сельский Совет. Валька уехал на тракторе в центр и вернулся ночью нетрезвый. Он направил фары своей «Беларуси» на Кочовы ворота. Батог в скобе торчал по-прежнему. «Нет Коча… — мелькнула тревога в Валькиной голове. — Не пришел из лесу». Хмель все-таки пересилил, и Валька уснул прямо в кабине. Но едва забрезжил рассвет, он очнулся от той же, только за ночь разросшейся тревоги. Взглянул на ворота и ужаснулся.

Коча дома не было. Валька побежал к Лещову:

— Где Коч?

Лещову неоткуда было знать, где Коч. Валька рассказал о вчерашнем разговоре насчет женитьбы. Тогда и Лещов рассказал, как приходил Коч советоваться к нему. Оба испугались: стало ясно, что Коч ушел в лес и не вернулся. Может, нарочно или с расстройства, уйду, мол, да там и умру. Ни Лещов, ни Валька не знали, что делать… Наконец решили идти искать, Валька сбегал за ружьем, Лещов присвистнул своего пса. Тут же обежали всю деревню и собрали народ, кто мог ходить.

Набралось больше двадцати человек, люди скопились у лещовского колодца, все в резиновых сапогах.

— Он что, точно ушел? — спрашивали Вальку.

— Точно. Видел сам.

— Наверно, по левой дороге направился. У его там места на примете.

— А может, на мой пенник? — возразил Лещов.

— Кто его знает, Коча.

Решили разделиться на три партии и идти сразу по трем дорогам, в том числе и на лещовский пенник.

Дождь моросил, не переставая и не усиливаясь. Ветра не было, трава и кусты в лесу были мокрые. Каждая ветка обдавала людей водой. Капли стекали за шиворот, в сапогах тоже быстро захлюпало. Валька вел свою партию все дальше, отошли уже километров семь. Палили из двух ружей, кричали. Прочесывали ельники от тропки до тропки, просматривали полянки и сеновалы.

День быстро шел на убыль. Валька заложил последний патрон и бухнул в мокрое потемневшее небо. Долго слушал. Но выстрел в мокром воздухе прозвучал слабо, везде стояло глухое лесное безветрие, а темнота, казалось, начала наползать еще быстрее.

— Ветролет бы, — вздохнул кто-то.

— Не ветролет, а вертолет! — обозлился Валька.

— Кто тебе его даст?

— А как же! Вот позвоним дома, сразу пошлют из Вологды. Знаешь, как в песне поется: «Молодым дорога, старикам почет».

— Теперя наоборот. Молодым почет, старикам дорога. Вишь ушел, может, верст за тридцать.

Все были расстроены, все промокли до нитки. Устали и проголодались за день немилосердно. Валька первый не выдержал и предложил идти домой.

Все соединились в поле, собирались по одному, по два, злые и мокрые.

— Конешно, ищи его. В болоте Кочей много… — сказал Валька, когда собрались опять у лещовского колодца. Но шутку никто не принял.

Коча было жаль, и ежели он еще не погиб, то требовалось срочно снова идти в лес. Ежели его нет в живых, то надо было сообщать в больницу, в милицию, дочке в Ленинград. И еще чего-то делать. Искать человека. Хоть и мертвого, а искать. Но ведь устали вусмерть и промокли, да и как будешь искать ночью?

Все молчали и почему-то не расходились, никто не хотел первый уйти домой.

— Адрес-то, кто знает, какой? — спросил Валька.

— В Ленинграде-то?

— Может, телеграмму придется посылать.

Адрес у Вальки когда-то был, но как только Коч приехал обратно домой, то он этот адрес выкинул. Валька плюнул. Кто-то посоветовал поискать адрес в доме Коча: где-нибудь в шкапу должен же быть конверт с ленинградским адресом.

— Глядите! — Валька встал. — Иду при свидетелях, может, замок придется ломать.

Замка ломать не пришлось, поскольку его не было, в скобе торчала одна палка, и Валька выбросил ее далеко в крапиву. Он открыл сени, посветил электрическим фонариком дверь и вошел в избу.

Коч еще не успел провести свет, отключенный в то время, когда уезжал к дочке. Валька осветил шкаф со стеклянной дверцей, открыл и начал шарить на полочке. Звякнул стакан, полетела какая-то ложка. И вдруг у Вальки подкосились ноги: с печи, из темноты послышался сильный и долгий всхрап. Стало вновь тихо, но через минуту Валька услышал шорох, кто-то слезал с печки.

— Александр Николаевич, ты? — громко, чтобы подбодрить самого себя, спросил Валька. — Дома, что ли?