Душа Ардейла - [4]

Турот бросился к верстаку и, схватив какой-то брусок, положил его на наковальню.

— А теперь рубани по нему! Да сил не жалей! — азартно бросил он Барату.

Барат возмущенно уставился на отца:

— Да я же на нем зазубрину сделаю!

— Если это Сараташ, то не сделаешь, — отмахнулся Турот. — Давай!

Барат с сомнением посмотрел на брусок, а потом на меч в руках. Очень не хотелось портить такой красивый клинок, к тому же первый, выкованный им самим. Турот в нетерпении смотрел на сына.

"А, ладно! Попробую, но не в полную силу", — решил Барат и, размахнувшись, опустил меч на брусок. Он ожидал отдачи от удара в руки. Даже зажмурился, но ничего, кроме легкого сопротивления движению меча, не почувствовал. Он мог бы продолжить движение, но именно эта легкость его удивила и остановила. Барат осторожно открыл глаза и посмотрел на свои руки, потом перевел взгляд на отца. Отец стоял с выпученными от удивления глазами. Видно было, что такого не ожидал даже он. Барат перевел взгляд на меч. Увиденное поразило его. Меч рассек брусок и до половины вошел в наковальню, разрезав ее так же легко, как и брусок. Он мог бы и развалить наковальню надвое, если бы Барат продолжил движение.

Отец шумно выдохнул воздух из легких:

— Ну, ты даешь! Дед и это рассказывал мне. Я все никак не мог поверить, что такое возможно. Верно, пока не увидишь своими глазами, в это поверить сложно.

Барат осторожно потянул меч на себя. Вопреки его ожиданиям, скрежета не раздалось. Меч вышел легко и мягко.

— Отец, я так и не понял, что происходит? — Барат растерянно смотрел на Турота. — Расскажи мне, что это?

Турот, взмахом руки указав Барату на табурет, сам умостился на краешке верстака.

— Подожди! — попросил Барат. — А как же твоя рана?

— Уже не болит, — улыбнулся отец. — До твоей свадьбы обязательно заживет.

Турот ненадолго задумался, а затем начал свое повествование:

— Мне рассказал это мой дед, Малис. Он много чего знал и умел. Никто не знал, откуда, а сам он не рассказывал. Искусство наше кузнечное он передал твоему деду, моему отцу. Ну, и через меня тебе оно пришло. Так вот, дед рассказывал мне, что там, далеко на севере, за горами, — Турот махнул рукой в сторону гор, — живет племя, называющее себя ардейлами. Живут ардейлы в лесах. Замкнуто живут. Не любят они чужих. В лесах у них целые города имеются. Строят их так, что лес не страдает. Они любят лес, ну а лес, как водится, любит их.

Турот взял плошку с водой и в два глотка опустошил ее.

— Дед рассказывал, что волосы у этих людей белые как снег. — Турот многозначительно посмотрел на белокурую шевелюру Барата. — Живут они богато. Товары их высоко ценятся в других землях за качество и надежность. А еще более высоко ценятся их воины. И в сече, и в лучном бою ардейлы превосходны, а в лесу так и непобедимы. Но не любят они выходить из своих лесов. Единицы за все время становились под знамена других властителей. Таких можно было пересчитать по пальцам, и двух рук было бы более чем достаточно. И каждый из них стал легендарным воином! Даже пословица была такая: "Лучше встретиться с сотней воинов диких племен Таш, чем с одним ардейлом, да еще в лесу!"

— Таш — это те, что за горами? — спросил Барат.

Отец кивнул головой и лицо его на мгновение помрачнело. Он немного помолчал и продолжал:

— Но не этим славился народ Ардейла. Изредка среди них рождались чудо-кузнецы. Могли они делать замечательные мечи. Мечи с душой. Называлось это искусство Сараташ. Меч, созданный ими, служил только своему хозяину, подчинялся только ему, и никто не мог взять его в руки, не лишившись руки, а то и головы за самоуверенность. Если умирал хозяин, то умирал и меч, рассыпаясь в прах. Ценились эти кузнецы, ох и ценились же! Но мог быть только один кузнец в стране ардейлов. Если рождался второй, его убивали тут же. Да редко такое бывало. Обычно второй кузнец рождался, когда приходило время старому кузнецу уходить.

— Почему? — спросил Барат, ошеломленный рассказом отца.

Турот пожал плечами:

— Не знаю. Рассказываю то, что слышал.

— А как они узнавали, что ребенок может стать таким кузнецом?

— Барат, ты что, не слышал, что я тебе сказал? Я рассказываю то, что слышал от деда, не более того.

Отец посмотрел на меч, лежащий на коленях Барата. Барат опустил голову, вновь любуясь совершенством клинка. Погладил его и попробовал остроту режущей кромки.

— Отец, но он же совершенно тупой! — Барат снова изумленно смотрел на меч. — Я попробовал пальцем, но даже не порезался! Как он смог перерубить брусок и наковальню?

Турот усмехнулся:

— Я вижу, ты так и не понял до конца, что такое меч с душой. Он не может поранить своего хозяина, даже легко. Он вообще не может нанести вред хозяину. Ты можешь рубить им любую часть своего тела, и ничего тебе не будет. С таким же успехом ты можешь рубить себя подушкой. А вот если кто-то другой попробует притронуться к твоему мечу… Я еще очень легко отделался!

Турот осторожно побаюкал перевязанную руку.

— Но вот что я скажу: тебе будет лучше не выставлять его напоказ, — продолжал Турот, понизив голос. — Это ни к чему хорошему не приведет. Не любит наш народ того, что ему не понятно. Если не понятно, то опасно. Спрячь его пока. Я пойду к Ребану-воину. Поговорю с ним. Может быть, он возьмется обучить тебя владению мечом. На него можно положиться, он никому ничего лишнего не скажет. То, что ты из народа Ардейла, у меня не вызывает уже никаких сомнений. Но мне плевать на это! Ты — мой сын. И я буду защищать тебя, пока жив.