Дурное влияние - [25]
— Так, значит, ты с ним играешь? Вы дружите?
— Мы не играем. Мы просто тусуемся вместе. Я и Олли.
— Ты, Олли и он. Так вы друзья?
— Да.
— И давно?
Я передергиваю плечами.
— Не будь идиотом, Бен. Он же дурной. Психованный. И если ты будешь играть с ним и дальше, это повторится снова.
— Мы не играем.
— Прости, забыл.
По лицу Донни проскальзывает легкая усмешка, но уже через миг он опять становится совершенно серьезным.
— У этого парня проблемы с мозгами.
— Он мой друг.
— Он тебя избил.
— Я сам виноват. Наговорил всякого.
Донни качает головой, затем берет меня обеими руками за плечи и разворачивает к себе. Рядом с ним я чувствую себя совсем крошечным. С высоты своего огромного роста он смотрит мне прямо в глаза.
— Хочешь, я с ним разберусь?
Я не припомню случая, чтобы за всю свою жизнь Донни хоть раз с кем-то подрался, но по тому, как он это произносит, ясно: Донни не шутит. Он реально готов это сделать.
А что, мысль, вообще-то, интересная. Воображение уже рисует, как все происходит на самом деле, и это просто супер. Донни возвышается над Карлом, он в два раза крупнее, он месит его кулаками, и для него это так легко, что мне даже не весело. С абсолютно непроницаемым лицом Донни лупит Карла еще и еще, а я молча наблюдаю с противоположной стороны улицы. Все происходит прямо перед нашим домом. Карл что-то кричит, лицо у него покраснело и перекосилось, он умоляет меня заставить Донни прекратить, но я просто стою, скрестив на груди руки, и созерцаю эту замечательную сцену.
— Нет, — отвечаю я. — Не надо.
Донни поднимается и идет к двери.
— Переоденься, — говорит он. — И прими ванну.
— Ты ведь никому не скажешь, правда?
Он качает головой:
— Нет. Тем более что это все равно ничего не изменит. Разве что ты всю неделю проходишь в вязаном шлеме.
Я направляюсь в ванную и разглядываю в зеркале рубец на щеке — длинный и слегка вздувшийся, наполовину рана, наполовину синяк. Дотрагиваюсь мизинцем, и рубец тут же отзывается болью, резкой и сильной, и мне сразу хочется потрогать снова.
Я запираю дверь и открываю краны на полную. Краны у нас старомодные, и вода вырывается мощной струей пополам с паром.
К ужину отмазка готова. Поединок на палках у Олли в саду. Олли нечаянно меня зацепил. Предки проглатывают басню, даже не подавившись. И не замечают, как мы с Донни переглядываемся.
Через стенку Рейчел
Проходит какое-то время, прежде чем я снова вижу Карла или даже слышу его имя. Мы с Олли больше о нем не говорим. Как будто ничего и не было.
Он вообще исчез с нашей улицы. Я больше не вижу ни его самого, ни его маму. Их машина[7] припаркована все время в разных местах, из чего я заключаю, что они никуда не девались, приезжают и уезжают, но увидеть кого-то из них мне так и не удается. Хотя это еще ничего не значит. Родители Карла не из тех людей, что прогуливаются по улице. Отец Карла здесь даже не живет. А если и живет, значит, он Человек-невидимка.
Так что теперь мы опять только вдвоем: я и Олли. Но почему-то все не так, как было до Карла. Странное чувство. Без него все кажется каким-то бесцельным, каким-то пресным. Мы с трудом придумываем, чем бы заняться.
До Карла мы с Олли просто играли. В самые разные игры. Но теперь мы, похоже, из них выросли. Проблема в том, что остальные развлечения — которые в основном сводятся к тому, чтобы слоняться по торговому центру в ожидании, когда хоть что-то подвернется, — без Карла превращаются в дикую скуку. Поскольку не подворачивается ничего. Поскольку именно благодаря Карлу вокруг творились интересные вещи.
И хотя мы о нем больше не упоминаем, его отсутствие постоянно чувствуется, как будто в комнате всегда кто-то третий. Видимо, поэтому никто из нас и не хочет произносить его имени, и от ощущения, что он с нами, все теперь по-другому, точно кто-то нашептывает нам, что мы страдаем детской ерундой, тогда как могли бы заняться чем-то стоящим.
Нет, я не могу сказать, что мне не хватает Карла. Я не хочу, чтобы он вернулся. Но, глядя на Олли и понимая, что тот беспрестанно думает о Карле, я чувствую себя по-настоящему гнусно. И мне начинает казаться, что я какой-то недоделанный, неинтересный и скучный, и вот в такие минуты я начинаю жалеть о том, что Карла с нами нет, — ведь если бы он был рядом, эти глупые мысли попросту бы улетучились. И про скуку можно было бы забыть. А ведь именно в самые скучные моменты я и начинаю задумываться о том, что до смерти надоел своему другу Олли.
И вот как-то вечером сижу я в своей комнате, делаю уроки, и вдруг внизу вспыхивает ссора. Судя по крикам, довольно неслабая, но мне не слышно, о чем это они. А еще через секунду по лестнице взлетает Рейчел и с грохотом хлопает дверью своей комнаты. И тут же за ней — мама. Она врывается к Рейчел и тоже хлопает дверью. По топоту и хлопанью двери можно догадаться, кто и что делает. Когда дело доходит до хлопанья дверьми, у каждого в нашем семействе свой особый почерк.
В комнате они снова заводятся, а поскольку это прямо через стенку, теперь я слышу каждое слово.
— Не надо убегать от меня, Рейчел, — говорит мама. — Я тебе уже сказала: не смей с ним больше встречаться.
АнонсНет, не забудет никто никогда... школьные годы, блин...Семнадцать лет, желание нравиться женщинам, потребность в самоуважении и уважении однокашников, которого можно добиться, лишь став круче всех... И кажется невероятным, что есть на свете такой человек, которому на все эти проблемы наплевать. Тем не менее, вот он, Новенький – умный, красивый, независимый, сильный. Рядом с ним ты кажешься себе гнусным уродцем и так мечтаешь подружиться с этим удивительным человеком. Так сильно, что впору даже усомниться в собственной сексуальной ориентации...Сатклифф виртуозно выворачивает подростковые комплексы и страхи, с иронией исследует абсурдность школьной жизни и хитросплетения школьной иерархии.
«Опыт есть? Может, попробуешь?» – издевательски спрашивал своих современников Джими Хендрикс, чья гитара выла и звала жечь государственные флаги, свободно любить и использовать промышленное растение «конопля» не по назначению.В наши дни вопрос этот остается открытым. Опыт есть? Любой? Жить умеешь?Чтобы доказать себе и своим приятелям, что он не хуже других, наивный 19-летний англичанин Дэвид отправляется в модную и экзотическую страну – Индию. В череде невероятных комических похождений, приводящих его в ашрамы просветленных соотечественников, на роскошные курорты и переполненные толпами индийцев улицы, Дэвид познает – нет, не Индию, но самого себя.
Жизнь Лизы Хоули складывалась чудесно. Она встретила будущего мужа еще в старших классах, они поженились, окончили университет; у Эриха была блестящая карьера, а Лиза родила ему двоих детей. Но, увы, чувства угасли. Им было не суждено жить долго и счастливо. Лиза унывала недолго: ее дети, Тео и Джульетта, были маленькими, и она не могла позволить себе такую роскошь, как депрессия. Сейчас дети уже давно выросли и уехали, и она полностью посвятила себя работе, стала владелицей модного бутика на родном острове Нантакет.
Книга рассказывает об одной из московских школ. Главный герой книги — педагог, художник, наставник — с помощью различных форм внеклассной работы способствует идейно-нравственному развитию подрастающего поколения, формированию культуры чувств, воспитанию историей в целях развития гражданственности, советского патриотизма. Под его руководством школьники участвуют в увлекательных походах и экспедициях, ведут серьезную краеведческую работу, учатся любить и понимать родную землю, ее прошлое и настоящее.
Книгу составили два автобиографических романа Владимира Набокова, написанные в Берлине под псевдонимом В. Сирин: «Машенька» (1926) и «Подвиг» (1931). Молодой эмигрант Лев Ганин в немецком пансионе заново переживает историю своей первой любви, оборванную революцией. Сила творческой памяти позволяет ему преодолеть физическую разлуку с Машенькой (прототипом которой стала возлюбленная Набокова Валентина Шульгина), воссозданные его воображением картины дореволюционной России оказываются значительнее и ярче окружающих его декораций настоящего. В «Подвиге» тема возвращения домой, в Россию, подхватывается в ином ключе.
Страшная, исполненная мистики история убийцы… Но зла не бывает без добра. И даже во тьме обитает свет. Содержит нецензурную брань.
История дружбы и взросления четырех мальчишек развивается на фоне необъятных просторов, окружающих Орхидеевый остров в Тихом океане. Тысячи лет люди тао сохраняли традиционный уклад жизни, относясь с почтением к морским обитателям. При этом они питали особое благоговение к своему тотему – летучей рыбе. Но в конце XX века новое поколение сталкивается с выбором: перенимать ли современный образ жизни этнически и культурно чуждого им населения Тайваня или оставаться на Орхидеевом острове и жить согласно обычаям предков. Дебютный роман Сьямана Рапонгана «Черные крылья» – один из самых ярких и самобытных романов взросления в прозе на китайском языке.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Стивен Фрай, подтверждая свою репутацию человека-оркестра, написал историю классической музыки, которую вы и держите в руках. Но если вы думаете, что знаменитый острослов породил нудный трактате перечислением имен и дат, то, скорее всего, вы заблудились в книжном магазине и сухой учебник стоит поискать на других полках. Всех же остальных ждет волшебное путешествие в мир музыки, и гидом у вас будет Стивен Фрай с его неподражаемым чувством юмора.Разговор о серьезной музыке Фрай ведет без намека на снобизм, иронично и непринужденно.
Стивен Фрай и Хью Лори хороши не только каждый сам по себе, превосходен и их блестящий дуэт. Много лет на английском телевидении шло быстро ставшее популярным «Шоу Фрая и Лори», лучшие скетчи из которого составили серию книг, первую из которых вы и держите в руках. Если ваше чувство смешного не погибло окончательно, задавленное «юмором», что изливают на зрителя каналы российского телевидения, то вам понравится компания Фрая и Лори. Стивен и Хью — не просто асы утонченной шутки и словесной игры, эта парочка — настоящая энциклопедия знаменитого английского юмора.
Одри Унгар не видела отца двадцать лет. Профессиональный игрок в покер, он уехал из дома, когда ей было двенадцать, и навсегда исчез из ее жизни. И вот Одри уже за тридцать, и теперь она сама балансирует на грани кризиса среднего возраста. Чтобы вновь обрести себя, Одри решает найти отца, однако выясняется, что сделать она это может, только если сама станет профессиональной картежницей. Но мало научиться играть в карты — надо еще проникнуть в закрытый мир игроков. И ключом в этот мир становится Большой Луи, сварливый гигант, который боится выходить из своей крохотной квартирки на верхотуре дома-башни.
Адриан Моул возвращается! Фаны знаменитого недотепы по всему миру ликуют – Сью Таунсенд решилась-таки написать еще одну книгу "Дневников Адриана Моула".Адриану уже 34, он вполне взрослый и солидный человек, отец двух детей и владелец пентхауса в модном районе на берегу канала. Но жизнь его по-прежнему полна невыносимых мук. Новенький пентхаус не радует, поскольку в карманах Адриана зияет огромная брешь, пробитая кредитом. За дверью квартиры подкарауливает семейство лебедей с явным намерением откусить Адриану руку.