Дурная примета - [35]
Потом быстренько рассмотрел накопившиеся за прошедшие сутки материалы, мелких нарушителей, и чуть ли не вприпрыжку побежал по лестнице наверх, к себе в кабинет. Как же, не терпелось доложить высокому областному начальству о том, что под его чутким и умелым руководством раскрыт ряд тяжких преступлений и задержан насильник, который дал полнейший расклад не только по тем преступлениям, что были уже зарегистрированы, но и по еще неизвестным. Знал бы Фокин, что гражданин Козловский не просто Эдик Козел, но и родственник крупных шишек, прыти бы поубавил. Однако опера о данном обстоятельстве предпочли не распространяться, потому, не зная этого, подполковник милиции и пребывал в радужном настроении.
В девять часов, как только на работу пришли сотрудники прокуратуры, подозреваемого Козловского, под конвоем отправили в прокуратуру для выполнения с ним необходимых следственных действий. А «молодцы» — два оперативника и инспектор ПДН Журавликова — со спокойной душой и чистой совестью от сделанного дела, поехали отдыхать.
Все были в приподнятом настроении. Да и как не быть, если сразу столько тяжких преступлений раскрыли!
Но когда пришли в отдел на следующий день, то узнали, что Козловский не то что не арестован, но даже не задержан в порядке статьи 122 УПК РСФСР, как подозреваемый!
— Это как понимать? — спрашивали друг друга опера в полном недоумении.
— Это надо понимать так, как я и предполагал… — мрачнел Василенко Слава. — Наверное, задницами о столы облокачивались, когда козла Козловского кололи, — пошутил он мрачно. — А это, говорят, дурная примета: удачи не будет!
— Да не садились мы на столы, и задницами о них не облокачивались, не опирались! — не скрывали негодования они.
Впрочем, понимали, что Славик тут ни при чем, как ни при чем и всевозможные приметы. Совсем другие дурные причины начали просматриваться во всей этой возне и кутерьме.
— Да я это к слову…
И не было уже энтузиазма и охотничьего азарта в глазах начальника отдела. Да и глаза он старался отвести в сторону, чтобы не смотреть в удивленно-напряженные лица оперов.
— Эх, ребятки, подставили вы меня крепко…
— Чем же, товарищ полковник? — горячились они. — Мы же кучу преступлений раскрыли!
— Говорят, что перестарались… Мол, пытали… Шилом в ладонь кололи… в камеру к зэкам подсаживали… Козловский заявляет, что оговорил себя под пытками…
— Но это же чушь! Чушь собачья! Мы его и пальцем не тронули.
— Не знаю. Может быть…
— А его явка с повинной?
— Оговор…
— А нападение на Журавликову?
— Оперские штучки…
— А опознания потерпевшими, очные ставки с ними?
— Потерпевшие не опознают… Твердят, как попки, что нападение происходило сзади, и они не могли разглядеть и запомнить лицо нападавшего.
— Даже те, которых он имел в позе буквы «зю» в ональное отверстие?
— Даже эти!
— И те, которым он чистил зубы своей кожаной «зубочисткой»?
— И эти тоже!
— Да что же они, все враз куриной слепотой заболели?!!
— Может быть…
— Ну, и дела!
— Некоторые уже встречные заявления написали… или пишут, что никто их не насиловал, а они сами по собственной воле вступили в половой контакт с Эдиком, — долбил оперов начальник отдела.
— Так все-таки вступили?
— Добровольно и без насилия…
— А вещдоки: все эти изорванные трусики, платьица? Мазки спермы и крови?..
— Да никто ничего и не рвал…
— А заключения экспертиз? В том числе и о наличии телесных повреждений?
— А никаких экспертиз и не было…
— Это как не было?
— Да так: не было, и все!
— Но были же акты СМЭ! Сами видели!
— Были да сплыли… к тому же акты судебно-медицинских исследований еще не являются экспертизами…
— А уголовная ответственность потерпевших за заведомо ложный донос, на основании которого были возбуждены уголовные дела; за дачу заведомо ложных показаний… Это как?
— Да так: добросовестно заблуждались… А теперь раскаиваются! И уже прощены.
— Связи и деньги?
— Не знаю…
— Превосходно! Получается, что мы ни с того, ни с сего схватили в парке мирно гулявшего Козла, искололи его шилом и заставили оговорить себя по девяти эпизодам, из которых о четырех мы — ни слухом, ни духом… А?
— Отвратительно! В отношении вас самих возбуждено дисциплинарное преследование. А там — и уголовное не за горами!
От начальника отдела кинулись к следователю прокуратуры, которому были переданы все дела по изнасилованию в парке.
— Почему не задержал, не арестовал? Ведь Козел дал полный расклад!
— Если бы вы видели, что вчера творилось в прокуратуре… — кивал головой на потолок и разводил руками.
— Прокурор?
— И он тоже. Но, вообще-то, команда шла с самой верхотуры… Се ля ви, парни! Сочувствую, но помочь ничем не могу… И запомните: я вам ничего не говорил.
Понимая, что в отделе никакой помощи им не будет, кроме сочувствия товарищей, решили обратиться напрямую к начальнику УВД. Уж кто-то, а начальник УВД должен помочь своим оперативникам.
Но начальником УВД уже был не генерал-майор Панкин Вячеслав Кириллович, который за оперативников всегда стоял горой, а совсем другой человек. Совсем другой, с другом душком… И, кстати, плохо кончил. Застрелился в собственном кабинете. Но это позже, а пока он отмахнулся от оперов как от надоедливых мух.
Историко-детективная повесть о том, как в Курской области обнаружили уникальные золотые сокровища гуннов. Действие повести разворачивается в двух временных пластах.
Две повести о сложной, но такой важной и нужной работе сотрудников милиции, основанные на реальных событиях.
Меч князя Всеволода Святославича, известного по «Слову о полку Игореве» под прозвищем «Буй-тур», вместе с частью старогородского клада, а также многими другими экспонатами и был привезен сотрудниками Трубчевского музея в Курский областной краеведческий. Привезен по просьбе коллег для устроения временной экспозиции в рамках действия федеральной программы о взаимном обмене культурными и историческими ценностями и фондами. С этого начинается запутанная детективная интрига, разворачивающаяся в двух временных пластах. При создании обложки использованы картины «Буй-тур Святославич» из серии художника Андрея Нестерова «На заре Руси» и «Сыщики МУРа» художника Олега Леонова.
Волна, поднятая контрпродуктивной и демонической личностью господина Ельцина, не останавливалась и не затухала. Она уже не была такой явственной, как осенью 1993 года, окропленная не золотом и багрянцем листопада, а кровью россиян, но по-прежнему разрушительной, антигосударственной и антинародной. Ее отрицательная энергия, как ржавчина, как агрессивная кислота, несмотря на то, что стала менее заметной, продолжала подтачивать и разрушать институты государственности, порядка, закона, и самое главное — разъедать души людей.
Исторический роман «Время бусово» рассказывает о войне между германским племенем готов, захватившими плодородные земли между Днепром и Днестром, и славянами, которые в своем стремлении освободиться от иноземного господства вступают в смертельную схватку с сильным противником. На страницах книги оживает эпоха «Великого переселения народов» с ее кровавым хаосом и разными судьбами отдельных людей, а также целых племен и народов.
О рядовых «солдатах правопорядка» — участковых инспекторах, сотрудниках уголовного розыска и дружинниках — хочется рассказать. Хочется поведать без прикрас и фантазий, сделав их героями рассказов и повестей.
В приозерном лесу найден труп неизвестной женщины, которая разбилась, упав с утеса. Похоже, она вела странный образ жизни и никогда не занималась своим здоровьем: ноги не знали обуви, зубы в страшном состоянии, на лице – плохо залеченный след от ожога. Именно по этому следу, когда полиция уже отчаялась установить личность, ее опознала бывшая санитарка интерната для слабоумных. Опознала к собственному ужасу: ведь она была уверена, что покойная и ее сестра-близнец умерли в юном возрасте двадцать лет тому назад… Сара Блэдэль четырежды называлась самым популярным романистом Дании по результатам читательского голосования.
В настоящий том включены остросюжетные повести, посвященные сложной и благородной работе сотрудников уголовного розыска столичной транспортной милиции. Живущий многоликой напряженной жизнью современный железнодорожный узел и оперативный уполномоченный Денисов — главные герои сборника. «Железнодорожный детектив»— так можно условно определить это довольно редкое направление отечественной детективной литературы. Для широкого круга читателей.
Однажды жарким летним вечером трем самым обыкновенным полицейским – Эрику, Аристиду и Виржини – поручают необычное задание: отвезти в аэропорт нелегала, подлежащего экстрадиции. В замкнутом пространстве машины висит тяжелая атмосфера. Виржини и Аристид – две стороны несвоевременного любовного треугольника. А Эрик просто устал от службы и неотвязного запаха смерти.Все становится только хуже, когда Виржини из любопытства вскрывает служебный конверт, содержащий информацию о заключенном. Полицейские узнают, что для их пассажира возвращение домой означает смерть.
Молодая девушка Сиссель Воге перестала разговаривать много лет назад. Однажды утром ее обнаруживают мертвой в собственном доме, спустя год после убийства ее отца, раскрыть которое полиции так и не удалось. А еще через несколько дней бесследно исчезает ее ближайшая соседка – четырнадцатилетняя Туне.Страшное и трагическое прошлое Сиссель неожиданно становится ключом к ее поискам, несмотря на то, что теперь девушка замолчала уже навсегда.
Роман Маури Сариола «Сусикоски и Дом трех женщин» — традиционный детектив с убийствами, совершаемыми из-за наследства.
Сценарий «В душной южной ночи» написан Стерлингом Силлифантом по мотивам книги писателя Джона Белла, создавшего серию романов о негре-сыщике Вирджиле Тиббсе. Однако книга и фильм — совершенно различные произведения. Вирджил Тиббс у Джона была очень близок однотипным, популярным в литературе 30-х образам сыщиков. В сценарии Стерлинга Силлифанта герой картины — личность, переживающая жестокие штормы и бури современной Америки с ее, как всегда, остростоящей негритянской проблемой. Тиббса играет Сидней Пуатье — первый актер-негр, получивший высшую американскую кинопремию — «Оскар» за исполнение главной роли в знакомом советскому зрителю фильме Стэнли Креймера «Не склонившие головы».