Дурная кровь - [42]

– И Джордж в конце концов потребовал вернуть долг? Верно?

– Я не знаю. Но думаю, в итоге он пошел к жене и сказал, что если она не заплатит, он сообщит в газеты про пристрастие ее мужа к героину и все такое.

Ей, наверное, придется расплачиваться долгие годы: сначала отдавать долги, потом платить за то, чтобы все замять. Это так, мои размышления. Кроме того, что Джордж Халлиган, возможно, на этот раз захочет за потраченное время и деньги кое-что посущественнее, чем просто еженедельную плату.

– Ну, я говорю, они его подцепили на крючок. На самом деле именно это Халлиганам и нужно – подчинять людей. И рано или поздно находить им применение.

– А если люди сопротивляются, что делают Халлиганы?

Делани посмотрел на меня со страхом.

– Они делают то, что им вздумается, старик. То, что им вздумается.

– И что они сделали с советником, Десси? Попытались заставить его изменить свое мнение в пользу переделки земель гольф-клуба?

Делани тупо на меня посмотрел, потом пожал плечами.

– Я ничего об этом не знаю, старина.

– Ты видел, как Толстяк убивал Маклайама?

– Почему ты думаешь, что это сделал Толстяк? Он вложил в этого засранца слишком много времени и денег, чтобы пускать все на ветер.

– Может, советник не захотел делать то, чего от него ждали?

– Рано или поздно он все равно бы сделал. Кроме того, кто сказал, что его убили? Неужели это не мог быть несчастный случай или самоубийство?

– Он был похож на самоубийцу?

– Нет, но… он был наркоманом. А наркоманы всегда ходят по лезвию, понимаешь?

– Ты, Десси, сам так и живешь? В одном шаге от смерти?

– А-а, я человек конченый. Шэрон, моя девушка, сказала мне, чтобы я не играл с большими дядьками, держался подальше от Чарнвуда. А то они просто прикончили бы меня, они и Толстяк Халлиган. Я был просто водилой, собирался получить лицензию на такси. У брата Шэрон был какой-то вирус, и, если бы они не убили его, он скоро бы сам умер. Я сказал: хрен вам. У нас дети, поэтому переехали бы оттуда поближе к морю, все дела, ведь богатеньким засранцам такси нужны постоянно. С одним из парней Толстяка мы учились в одной школе, мы когда-то воровали вместе машины. Мне нужно было заработать на хлеб, и я согласился сделать работку для Толстяка. Иначе…

– Иначе ты не стал бы вламываться в квартиру мертвеца, чтобы стащить что-нибудь ценное?

– Я только искал какие-нибудь сбережения, запасы, понимаешь? Просто искал… или если бы здесь водились деньжата… не телик же отсюда переть, да?

Он бросил на меня робкий взгляд, на лице появилась застенчивая улыбка. Потом ее сменило выражение злобного осознания того, что помочь ему теперь может только бутылка или игла.

– Я бы не зарезал тебя, старик, клянусь. Я никогда не пользуюсь ножами. Я просто запаниковал.

Я посмотрел на трясущегося Десси Делани, покрывшегося испариной, и стал прикидывать, сможет ли он измениться, да и захочет ли. Потом вспомнил его детей на празднике в «Макдоналдсе», как они беззаботно улыбались, как будто будущее было светло, и у них были такие же возможности, как и у тех детей, чьи родители живут на побережье.

Я пошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Смыл кровь, и теперь казалось, что я просто порезался, пока брился. Не более того.

Я запер квартиру и повез Делани в клинику Святого Антония на Сифилд-авеню. Я дал ему номер моего мобильника и попросил позвонить, если он что-нибудь придумает или если ему нужна будет моя помощь. Он посмотрел на свою руку, потом перевел взгляд на меня, словно желая сказать, что на сегодня помощи достаточно. Он недоверчиво глядел из-под бровей. Ни слова не говоря, он развернулся и скрылся в дверях больницы.

Глава 13

Немного отъехав, я припарковался на обочине дороги около Сифилд-Променад. Полуденное солнце выжигало голубые полосы в белесой дымке, которая была неизменным спутником летнего дублинского неба. Яхты и купальщики уже прохлаждались в море, а у меня от жары прилипла к спине рубашка. Я снял ее и побрел мимо открытой эстрады, вниз по центральному спуску к нижней дорожке. Там, где вчера лежал мертвый мужчина, сегодня расположилась компания костлявых загорелых пацанов в зеленых и белых футбольных трусах с удочками.

Я звонил Линде Доусон, но мне не удалось ни дозвониться, ни оставить сообщение. Тогда я обратился в справочное и спросил номер Джона Доусона в Каслхилле, но его в списках не оказалось. Тело Питера сегодня вечером доставят в церковь, так что я увижу Линду там. Строго говоря, я больше не работал на нее. Но и смерть ее мужа, и смерть Маклайама были фрагментами одной мозаики.

Мне еще нужно было поговорить с Брайаном Джойсом и Мэри Рафферти и раздобыть номера Лео Максуини и Анджелы Маккей. Но перспектива разговоров с очередными местными политиками не казалась заманчивой, потому что они вряд ли могли сказать больше, чем мне уже было известно. Я позвонил Рори Дэггу и задал ему пару вопросов про Джеймса Керни. Заручившись поддержкой Дэгга, я вернулся на Сифронт-Плаза и повернул ко входу в ратушу и контору Сивик. В фойе направился к стойке и попросил провести меня к инженеру.

– Вам назначено? – спросила секретарша, даже не взглянув на меня. Она что-то жевала.