Дурман любви - [15]

– Я об этом даже не думала. Я изо всех сил пыталась найти какое-то рациональное объяснение тому, что произошло. И сама боялась поверить в очевидную истину. Мысль об опасности не приходила мне в голову.

– Так задумайтесь об этом теперь, – сказал он. – Тщательно следите за своими словами и поступками.

– Вы, несомненно, правы. Означает ли это, что вы мне поверили? – спросила она, с надеждой глядя на него.

– Я не знаю, чему верить, – ответил он. На лице у него застыло сосредоточенное выражение, всякое подобие улыбки исчезло, и она поняла, что ей не удалось полностью убедить его.

– Что же мне делать? – пробормотала она, обращаясь не столько к нему, сколько к себе самой. – Если я не знаю, как попала сюда, то и вернуться назад, в свое время, тоже не сумею?

Приняв этот риторический вопрос за мольбу о помощи, он произнес:

– Мне кажется, единственным выходом для вас может быть уже принятое нами решение. Вы поживете некоторое время на моей ферме. Никто не причинит вам вреда, и вы сможете спокойно поразмыслить о том, что следует предпринять. Если вы пожелаете, мы обсудим это вместе, и я постараюсь облегчить вашу ношу. Мне также необходимо поразмыслить, чтобы удостовериться в истинности ваших утверждений. В любом случае я не буду относиться к вам как к безумной и не стану докучать требованиями дополнить ваш рассказ какими-то деталями, хотя предполагаю, что вы поведали мне далеко не все. Мы поговорим об этом, когда вы сами почувствуете, что готовы к откровенности.

– Я ничего не скрыла в том, что касается моего падения в канал, – сказала она. – Благодарю вас за великодушие, мистер Мартин.

Забыв о своей твердой решимости не слушать мужских советов, не прикасаться более ни к одному мужчине и не позволять притрагиваться к себе, она положила пальцы на руку Джека Мартина. Когда он накрыл ее ладонь своею, она его не оттолкнула.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Они добрались до Эфон-Фарм ближе к вечеру, когда солнце уже садилось. Деревья, кусты и полевые цветы казались огненно-багровыми в золотистых лучах, освещавших густую зелень. Дом стоял на вершине холма, овеваемый прохладным ветерком с реки. На округлых склонах деревья были, за небольшим исключением, вырублены; вдаль уходили поля: по одну сторону дороги они были засеяны пшеницей, по другую – маисом и овсом. К середине лета высокие колосья налились почти в полную силу. В саду ветви яблонь и персиковых деревьев гнулись под тяжестью созревающих плодов. Вокруг самого дома был разбит газон.

Это было низкое и квадратное строение с побеленными стенами. Перед главным входом была возведена веранда с четырьмя деревянными столбами, обсаженная со всех сторон желтыми нарциссами, оранжевыми георгинами и лилиями, только начинающими цвести.

Они не остановились перед верандой, как ожидала Кларисса, а обогнули дом, выехав на задний двор, где стоял большой сарай, стены которого были также чисто выбелены. В соседнем загоне лошади вытягивали шею, заслышав скрип колес по дорожке, посыпанной гравием.

Как только повозка развернулась у задней двери дома, из сарая вышел темнокожий мужчина средних лет.

– Вовремя вы вернулись, мистер Джек, – сказал он с улыбкой. – Сара вот-вот закончит готовить ужин, а она, как мы оба знаем, ждать не любит и подает на стол сразу же.

– Пусть Сара не слишком ворчит. Я зверски проголодался и привез гостью, – произнес Джек, помогая Клариссе выйти из повозки. – Мисс Каммингс, это Мозес. Он у нас конюх, пахарь, жнец и вообще на все руки мастер.

– Здравствуйте, Мозес, – сказала Кларисса и, поймав несколько удивленный взгляд негра, поняла, что тот пытается определить, в каком качестве она прибыла сюда.

Джек Мартин, не вдаваясь в объяснения, бросил:

– Мозес, позови Люка, он поможет нам перетащить эти корзины в сарай. Это надо сделать до ужина. Распакуем их завтра, а вещи мисс Каммингс я сам отнесу в дом.

– Сейчас, только распрягу…

Взяв поводья, Мозес завел лошадь с повозкой в сарай.

Джек Мартин, зажав под мышкой коробку с вещами Клариссы, обнял ее свободной рукой за плечи и повел в дом через веранду – точно такую же, как перед главным входом. Правда, здесь не было цветочных кустов, зато столбы были увиты вьюнком и виноградными лозами. К веранде вела кирпичная дорожка, что позволяло не заносить пыль и грязь в дом. Кухня стояла на отшибе и потому вечное хождение туда-сюда было неизбежным. За хозяйственными строениями начинался сад, обнесенный невысокой каменной оградой. У самого склона холма, перед деревьями, образующими естественную границу между полями и рекой, виднелись два белых коттеджа.

Клариссе хотелось получше все рассмотреть, но гостеприимный хозяин не дал ей задержаться у входа. В доме было четыре комнаты – по две с каждой стороны от просторного холла.

– Вам будет легко разобраться, – сказал Джек Мартин Клариссе. – Справа от вас столовая и рядом с ней гостиная. Слева две спальни. Моя находится дальше, а вы займете ближайшую – это гостевая комната.

– Я видела такие старые дома, – заметила Кларисса. – В них столько окон и дверей, что очень трудно расставить мебель.

– Благодаря окнам и дверям в доме всегда прохладно, – пояснил он, отступая на шаг, чтобы пропустить ее в гостевую комнату.