Дураки - [159]
Из рассказа Месникова Владимир Витальевич понял, что история зашла так далеко, что вопрос стоит уже не о какой-то таможенной марке, не о каком-то «Артефакте», а о том, кто кого: мы их, или они нас?
Правда, решив расставить все точки и прикрыть амбразуру, но, будучи человеком по-военному бесхитростным, он не понял и даже не заподозрил того, о чем начал догадываться Владимир Михайлович Месников...
В тот самый момент, когда Генеральный Секретарь ГЛУПБЕЗа Владимир Витальевич Шхермук собрался нести докладную с визами Главного Координатора и премьер-министра на пятый этаж, ему с утренней почтой поступила «телега» на всех, кто помогал Дудинскасу, в том числе и на Месникова, и на Матусевича, и на Горбика с Кузькиным... Решимости Генерального Секретаря это поубавило, отчего лично докладывать, то есть обращать внимание, он не стал, а просто оставил записку в папке с ворохом других бумаг для Всенародноизбранного. Где она и осталась лежать без всякого движения, чтобы потом перекочевать в архив...
Догадки и опасения Месникова подтверждались. Похоже, Батька и впрямь не хочет, чтобы была марка. Уж не забрался ли Дудинскас совсем в чужой огород, не замешаны ли здесь совсем иные силы, не затронуты ли здесь чьи-то интересы, поважнее Батькиных?
Больше он маркой заниматься не стал. Никогда больше, Даже при встречах с Дудинскасом, этой историей не интересовался, а про судьбу «Артефакта» не спрашивал.
И Владимир Витальевич Шхермук, вернувшись в то утро от хозяина и вызвав Горбика, с волнением ждущего результата, ничего не сказал ему про докладную, а на робкий вопрос Николая Афанасьевича, не стоит ли позвонить Главному Инспектору и попросить их приостановить санкции к «Артефакту» еще на одну-две недели, его шеф лишь молча кивнул.
Насколько известно, это было последнее, что сделал шеф Главного Управления Безопасности для немедленного внедрения таможенной марки, постаравшись (скорее всего, в целях экономической безопасности государства) никогда больше о ней не вспоминать.
Зато от Главного Экзекутора Дромашкина поступила Всенародноизбранному докладная записка.
Тут и выяснилось, что не так уж он был безоглядно смел, чтобы самостоятельно освобождать Дудинскаса от штрафов, даже посмотрев ему в глаза. И не так глуп, чтобы такое на себя брать, не заручившись и не подстраховавшись.
Называлась его докладная по-деловому скромно: «О специальной марке таможенного контроля». В ней самым подробным образом на восьми страницах и абсолютно объективно излагалась вся история, отмечались заслуги «Артефакта» и лично Дудинскаса в намерении защитить государство и пополнить казну — в отличие от Спецзнака, допустившего «с попустительства и при содействии должностных лиц (виновники указывались) неоправданную растрату бюджетных средств».
Окончательный вывод выглядел так:
Считаем необходимым предложить Государственной Таможне до получения результатов внедрения опытной партии марок приостановить действие договора с предприятием Спецзнака и по результатам проведенной работы совместно с заинтересованными рассмотреть вопрос целесообразности дальнейшего использования специальных марок...»
Дудинскас был не настолько наивен, чтобы полагать, будто сей документ мог быть инициирован самим Дромаш-киным.
Пишут такие докладные, когда просят писать, и виноватых указывают тех, каких просят. Цель документа была прозрачна: все, что угодно, но только не марка. Вот ради этого и предлагалось снять с «Артефакта» все санкции, а Дудинскаса поощрить и поддержать, тем самым усмирив и успокоив.
— Чтобы радовались и не закупались, — это новый Кузькин (Михаил Сергеевич), который, обидевшись на то, что его отчет был не воспринят начальством, оставил службу и перешел в частную структуру, пояснил Виктору Евгеньевичу образно и со свойственной военным прямотой. — И чтобы не лезли не в свое дело.
И Дудинскас понял, чем они со Станковым занимались по крайней мере четыре последних года.
Докладная Дромашкина стала недостающим звеном в цепи. Она окончательно подтвердила догадку Месникова, что Батька марку не хочет.
Главный Экзекутор Дромашкин был одним из первых, кто это понял. Или даже узнал, доложив Всенародноизбранному про резолюцию «царя Бориса» на письме «Голубой магии» и получив от него соответствующую установку.
А вот самым первым, кто все знал с самого начала, был, разумеется, Володя Хайкин.
С самого начала Володя Хайкин дожидался своего часа. Терпеливым грифом кружил над «Артефактом», поджидая, когда клиент окочурится и начнет разлагаться.
И вот дождался.
— Теперь давай вернемся к моему плану, — сказал он. — Во всей твоей замечательной логике есть одна ошибка. В данном случае она чуть не стала роковой. Ты все время хочешь сложить эти векторы, чтобы интересы твоей замечательной фирмы и вашего государства сложились... Это правильно, за такое в старые времена очень даже просто могли дать орден. Но еще правильнее, особенно в наши новые времена, векторы вычитать. Вычтите из интересов так любимого вами государства интерес тех, кто хочет стоять у крана. И вам сразу что-то останется. Конечно, у государства при этом интерес уменьшится, но нас же с детства учили, что государство — это мы... Так вот, то, что вам останется, может быть, как раз и есть то, ради чего стоит жить, хотя это конечно же дело вкуса. Но во всех случаях жить на это можно....
