Дураки - [150]
В том смысле, что оппозиция-то, сами видите, совсем не та. Да и народ... Глупо навязывать народу чуждые ему интересы...
— Народ мы с тобой воспитаем, — пошутил Дудинскас.
Мальцев торжественно пожал ему руку:
— Желаю удачи. Но, к своему огромному сожалению, принять вас к себе на работу я не могу.
— Петя, я и девушек всегда учу: «Никогда не отказывайте в том, о чем вас не просят».
— Нет, это я вас не прошу. Причина банальна: нет денег.
— А как же мировой империализм? ЦРУ, немецкая разведка, сионисты... Они что, совсем не помогают? Батьке спецслужбы докладывают...
— Докладывают не только Батьке. По телевизору Месников даже сумму назвал: триста штук выделено иностранными службами на проведение только одной акции.
— Триста тысяч?
— Или миллионов? Какая им разница, что молотить... Вот вы бы, Виктор Евгеньевич, еще и его воспитали... А за одно и этих жмотов-империалистов.
Перед отъездом господин Ядровец, американский посол, спросил Дудинскаса:
— Скажите, с чего бы вы посоветовали начать новому послу, чтобы хоть как-то вам здесь помочь?
На официальном прощании очередь к Ядровцу стояла, как в Мавзолей, и времени, чтобы ответить, не было. Отшутившись, Виктор Евгеньевич отошел в сторону, освободил доступ.
Назавтра он передал господину Ядровцу письмо. Полстранички на машинке, с шутливым названием: «Вместо завещания».
«Дайте денег. Я даже знаю сколько и знаю кому. Нужна массовая и независимая газета. Беда не в Батьке и даже не в слабости оппозиции, тем более не в структурах власти. А в том, что эта власть абсолютно отвечает чаяниям народа.
Здесь такой народ.
Его нужно воспитывать, образовывать, ему многое нужно объяснить. Сегодня, куда идти, здесь понимает триста человек во всем государстве. Это немало. Манифест коммунистической партии был издан тиражом в 150 экземпляров. И перевернул мир. Но между ними и народом оказалась партийная печать.
Опыт ленинской "Искры" бессмертен.
Не жалейте денег на массовую газету здесь, если вы хотите спокойно жить у себя в Америке. Это дешевле, чем потом
воевать с нами, как с Ираком. И помните, что до той поры, пока мы не просветим народ, ничего изменить нельзя. И вы с нами еще запоете».
По тому, что уже в первую неделю своего пребывания новый посол Дариел Берхард посетил Дубинки с детьми и супругой, Виктор Евгеньевич понял, что его завещание господин Ядровец своему преемнику передал.
Осматривали мельницу («Мило!»), музей ремесел («Прекрасно!»), парились в бане («Чудесно!»), о деньгах, разумеется, не говорили.
Потом господин Берхард спросил, не может ли господин Дудинскас помочь ему отремонтировать баньку в Скворцах, где они поселились.
Виктор Евгеньевич взял своих строителей, приехали, осмотрели небольшой сарайчик у забора, составили смету — крышу залатать, трубы заменить, ну, может, соорудить даже небольшой камин. Вышло, что-то около двух тысяч долларов по курсу на тот день. Еще дырку в заборе, точнее, под забором заделать, собачка на соседний участок проделала лаз... Это бесплатно.
Берхард послал смету в Вашингтон: «У нас с расходами строго».
Из Вашингтона ответ не пришел, а господин Берхард из Скворцов был выдворен — вместе со всеми другими чрезвычайными и полномочными представителями иностранных государств.
Злые языки утверждают, что пострадали дипломаты за его длинный язык. Как-то, мол, Батьке доложили по утрянке, что вчера на очередном сабантуе в дипломатической части Скворцов этот Берхард, слегка отвязавшись, с американской непосредственностью что-то про свою собачку ляпнул, которая, мол, под всенародный забор ходит писать. С этого, мол, и пошел международный конфликт... Верит в эту байку, пожалуй, только Дудинскас: лаз-то под забором он видел лично, а про характер Батьки известно...
Вытуренный американец тут же собрал пресс-конференцию, а пока он высказывал свое возмущение журналистам, ему не то что дырку под забором, ему даже железные ворота в резиденции электросваркой заварили, пригнав из города железный ящик на колесах, который называется непонятным словом «САК».
Тут же посол ошеломленных Соединенных Штатов был отозван на консультации, которые продолжались полгода.
Батька к этому, как и к остальным отъездам, отнесся по-житейски спокойно: «Ничего, зарплата у послов большая, вернутся, никуда не денутся». А к тому, что в знак протеста его и всех чиновников Республики иностранные державы объявили невыездными, отказавшись выдавать визы, отнесся еще спокойнее:
— Мне и не надо. Я лучше лишний раз в зараженной местности побываю. Я вообще в европах не нуждаюсь, так как рос и воспитывался среди растений и животных.
Мальцевские щелкоперы сразу дали ему еще одно прозвище: «местный Маугли».
Вернувшись, но уже не в Скворцы, а в частный дом за городом, господин Берхард объяснился с Дудинскасом насчет злополучных денег на баню, которые ему так и не выделили, разумно сэкономив.
— У нас не то что вы думаете. У нас не любят платить просто так.
За время вынужденного отсутствия, не оставляя надежды вернуться в так полюбившуюся ему Республику, он заметно продвинулся в языке.
— Правильно. Вот и надо было сначала давать деньги на газету, а уж потом на все остальное, — вернулся к старой теме Дудинскас. — А то придется с нами возиться, как с Югославией...
