Дунай - [47]

29. По прекрасному голубому Инну?

В Пассау сливаются три реки: маленький Ильц и большой Инн втекают в Дунай. Отчего же образованная их слиянием река, текущая к Черному морю, должна называться Дунаем и быть Дунаем? Пару веков назад Якоб Шейхцер в своей книге «Hidrographia»[48] на странице тридцать заметил, что в Пассау Инн шире, полноводнее и глубже Дуная, к тому же до места их слияния Инн проходит куда более долгий путь. Доктор Метцгер и доктор Пройсман, измерившие ширину и глубину обеих рек, признали его правоту. Значит, Дунай — приток Инна, Иоганн Штраус сочинил вальс «На прекрасном голубом Инне», ведь Инн имеет больше прав на этот цвет? Разумеется, взявшись писать книгу про Дунай, я не могу согласиться с этой теорией, как профессор теологии в католическом университете не может отрицать существование Бога, предмета его исследования.

К счастью, на помощь мне приходит наука перцептология, утверждающая, что, когда смешиваются воды двух рек, главной считается река, русло которой в точке слияния формирует больший угол с дальнейшим руслом. Глаз замечает (устанавливает?) непрерывность и единство реки, воспринимая вторую реку как ее приток. Так что доверимся науке и на всякий случай не станем чересчур внимательно разглядывать слияние трех рек в Пассау и проверять величину угла, ведь долго глядящий в одну точку глаз затуманивается, изображение раздваивается, точность восприятия летит в тартарары, а путешественника по Дунаю может ожидать неприятный сюрприз.

Достоверно известно одно: река течет вперед, следующий за ее течением путник тоже идет вперед; не столь уж важно выяснить, откуда берутся воды, которые уносит река и которые сливаются в ее волнах. Ни одно генеалогическое древо не гарантирует на сто процентов голубой крови. Разномастная толпа, толкающаяся в нашем черепе, не представит неопровержимого свидетельства о рождении, ей неведомо, откуда взялось ее истинное имя и как оно звучит — Инн, Дунай или как-то иначе, зато ей известно, куда она направляется и что ждет ее в конце.

В ВАХАУ (Вахау)

1. Некролог в Линце

Окна выходят на Дунай — на речной простор, на высокие холмы, вдали виднеются леса и купола церквей; зимой, когда небо студеное, а земля покрыта островками снега, прелестные округлые очертания холмов и реки словно утрачивают плотность и тяжесть, перетекают в легкие линии рисунка, обретают утонченную меланхолию геральдических символов. Столица Верхней Австрии Линц — любимый город Гитлера, мечтавшего превратить его в самый монументальный город на Дунае. Архитектор Третьего рейха Шпеер оставил описание проектов огромных, грандиозных зданий, которые так и не были построены и в которых, как отмечал Канетти, отразилось лихорадочное стремление Гитлера превзойти масштабы всего, что было создано прежде, маниакальная потребность побить все рекорды.

Сегодня Линц, тихий городок, название которого часто рифмуют со словом «провинция» (Linz — Provinz), — промышленная столица Австрии; для здешней молодежи характерна высокая заболеваемость нервными болезнями, местные жители, если верить результатам проведенного несколько лет тому назад опроса, не доверяют судебным властям. Религиозность населения, поражавшая путешественников в XVIII веке, не угасла: на главной площади, перед Колонной Святой Троицы (одной из колонн, что возвышаются на всех площадях Миттель-Европы в память о побежденных эпидемиях чумы и во славу величия Божьего), морозным снежным вечером несколько человек собрались помолиться вслух. Напористая местная церковная газета призывает проявить солидарность с рабочими, уволенными со штирийских фабрик, полемизирует с промышленниками, предлагает бойкотировать южноафриканское правительство из-за проводимой им расистской политики, просит сесть на телефон и звонить в посольство с требованием освободить арестованного чернокожего священника Смангализо Мкатшву.

В фантазиях фюрера грандиозный Линц, который он так мечтал возвести, должен был стать его прибежищем в старости, местом, куда он удалится на покой, окончательно укрепив тысячелетний рейх и передав его достойному преемнику. Подобно многим безжалостным тиранам, фюрер, убивший миллионы людей и пытавшийся истребить целые народы, был сентиментален: размышляя о собственной жизни, он мог легко растрогаться и убаюкать себя розовыми фантазиями. Гитлер неоднократно говорил близким, что будет жить в Линце далеко от власти, самое большее — будет давать наставления приезжающим навестить его наследникам, как заботливый дедушка. Впрочем, — прибавлял он не без кокетства, рассуждая о днях, когда он отойдет от дел, и твердо намереваясь этого не допустить, — навестить его никто не приедет.

Гитлер провел в Линце безмятежные детство и юность, теперь кровавый деспот мечтал вернуться в детство, в эпоху жизни, когда человек не строит планов и не стремится к достижению целей. Наверное, он с тоской воображал себе пустые дни, когда можно будет наслаждаться уверенным положением человека, который сражался за власть над миром и выиграл битву, воплотил в жизнь мечты, которые уже никому не разрушить. Возможно, когда Гитлер рисовал себе подобное будущее, его одолевало тревожное желание как можно скорее достичь желаемого, мучил страх, что у него ничего не получится. Ему хотелось, чтобы время бежало скорее, хотелось скорее удостовериться в победе, иными словами, он желал смерти и мечтал жить в Линце в похожем на смерть благостном покое, огражденный от сюрпризов и поражений, которые готовит жизнь.