Дунай - [41]

Кеплеру не хотелось отказываться от мысли, что Солнечная система находится в центре Вселенной, он ненавидел бесконечность, которая была для него равносильна хаосу; когда он отдал богу душу, рядом с ним находился пастор евангелической церкви Регенсбурга Сигизмунд Кристоф Дорауэр, утешавший его «мужественно, как и подобает слуге Божьему». Однако в изящном трактате о снеге и ничто Кеплер поочередно отбрасывает, уничтожает, отрицает, исключает все гипотезы, словно подражая таянию снежных хлопьев. Mathematicus, Philosophus et Historicus, как он сам себя называл, радостно жил в созданной Богом вселенной. У нас точность вызывает меньше доверия, и, вероятно, нам не стоит писать пейзажи нашей жизни, как математикам. Это может обернуться необратимым простым вычитанием, результат которого, круглый белый ноль, будет походить на Кеплеров снег, на бесформенное пятно, полученное при стирании пейзажа и того, кто его населяет.

23. Пальмовый осел

В Регенсбурге существовала традиция устраивать процессию с пальмовым ослом — шествие, в ходе которого статую Иисуса возили на деревянном осле в память о торжественном входе в Иерусалим перед Страстной неделей. Главным героем церемонии оказывался осел, и надо признать, что животное, над которым смеются и с которым обычно дурно обращаются, заслуживает подобного почета. Люди привыкли унижать осла, награждать его ощутимыми тумаками и неощутимыми, но столь же обидными оскорблениями; осел тянет повозку, тащит вьюк, выдерживает вес жизни, а жизнь, как известно, неблагодарна и несправедлива к тем, кто ей помогает. Жизнь позволяет очаровать себя любовным романам и слезопрошибательным фильмам, она предпочитает счастливые судьбы прозе действительности, поэтому ее больше очаровывают скакуны из Аскота, чем бредущие по деревенским тропинкам ослы.

Впрочем, поэзия талантливее жизни и способна воспеть величие осла. Осел, а не выведенный на конюшне чистокровный скакун согревает Иисуса в хлеву; Гомер сравнивает Аякса, способного в одиночку выстоять против троянцев, чтобы спасти ахейские корабли, с ослом, хребет которого под вьюками и ударами стал широким, как щит Теламона. С терпеливо переносящим страдания ослом сравнивают Христа, принявшего муки, чтобы помочь людям.

Сила осла сравнима с силой героев античной литературы, его отличает терпеливое, спокойное, смиренное и неукротимое упорство, свойственному тому, кто не сворачивает с избранного пути и превосходит нервного, порывистого благородного скакуна, подобно тому, как Улисс превосходит Париса. Вот почему еще со времен Апулея прославляли половую силу осла. Эта сила, о которой размышлял и Бюффон, не похожа ни на подобающую мачо дерзость быка, ни на омерзительный сатириаз петуха, это нечто единое со смиренным терпением, с невозмутимой отвагой взглянуть жизни в лицо. В романе Апулея восхищение прекрасной и требовательной дамы из Коринфа более чем искупает оскорбления, которыми обычно награждают осла. Канетти в «Голосах Марракеша» описывает внезапную эрекцию избитого, обессиленного осла — всплеск непокорной жизненной силы, мстящей за всех униженных и оскорбленных.

24. Большое колесо

На кладбище Санкт-Петер, расположенном на окраине Штраубинга, могильные плиты, разбросанные вокруг церкви, словно цветы в саду, повествуют о безмятежной жизни, которой жили те, кто прославил свое сословие: здесь покоится Адам Мор, пивовар, городской советник, лейтенант Баварской национальной гвардии, преставившийся в 1826 году. Сословная гордость освещает богоугодную гармонию между человеком и обществом, но мгновенно оборачивается жестокостью, когда иные законы или иные голоса сердца противопоставляют отдельного человека общественному порядку, вынуждают его, порой того не желая, порядок этот нарушать. В одной из трех капелл находится надгробие Агнес Бернауэр — прекрасной дочери аугсбургского цирюльника, которую 12 октября 1435 года герцог Баварский Эрнст утопил в Дунае, обвинив в колдовстве: Агнес вышла замуж за сына герцога Альбрехта и сей мезальянс угрожал династической политике и порядку в государстве.

Надгробный памятник изображает Агнес Бернауэр с четками в руке, у ее ног — две собачки, символ супружеской верности, связавшей простую девушку с высокородным супругом. Памятник воздвигли по воле ее убийцы герцога Эрнста. Легенда, легшая в основу драмы Геббеля, повествует о том, насколько важны государственные соображения: вероятно, герцог Эрнст восхищался Агнес и ее добродетелью, тем, как бескорыстно она любила его сына, но, поборов себя, твердо решил, что от нее надо решительно избавиться в виду политических последствий свадьбы и дальнейших осложнений — смуты, бунта, разделения и краха государства, братоубийственных войн, нищеты. Совершив жертвоприношение или государственное преступление, герцог решил воздать должное твердости духа невинной жертвы и воздвигнуть ей (когда она больше не представляла опасности) памятник, чтобы слава ее жила в веках. Сам герцог ушел в монастырь. Его сын Альбрехт, взявшийся за оружие, чтобы пойти на отца и защитить жену, а после ее смерти — отомстить за нее, вновь обрел подобающее политическое и династическое положение и, помирившись во имя государственных соображений с родителем, который сделал его вдовцом, принял герцогский скипетр и женился во второй раз на той, что подобала его положению.