Думы о православии - [2]

Шрифт
Интервал

Здесь, за границей, среди беженско-эмигрантской России, не так остро чувствуются эти длительные, глубокие переживания церковного настроения. Мы не понимаем и не можем понять всю тяжесть и всю постоянность страданий религиозно-верующих там, в России, потому что нас не давит главное – цепи, наложенные на дух человеческий. И только письма, приходящие с Родины, – эти строки, простые и страшные своей простотой, – мгновениями дают силы понять, что творится с верующей душой там, под игом коммунистического вампира.

Вот одно из таких писем, писанное ранее последних шагов патриарха и, стало быть, до его заключения и освобождения:

«Очень тяжелое время переживаем в церкви. ВЦУ разослало по всем церквам анкетные листки, на которые должны отвечать члены приходских советов и священники. Между прочим, вопрос священнику поставлен ребром, признает ли он ВЦУ, а членам п. с. – каково ваше отношение к ВЦУ. Засим вменяется в обязанность не принимать и не допускать к служению в церкви епископов, не признающих ВЦУ, и требуется отчисление крупной суммы на расходы по созыву собора. Казалось бы, что не нужно и принимать этих бумаг и расписываться в их получении, но на это почти никто не дерзнул, и несчастное запуганное духовенство частью подписывается без обиняков, частью измышляет компромиссные, а иногда и нелепые ответы и, главное, совершенно не сознает важности совершаемого им шага. Церковное сознание до того запуталось, что священники не разумеют последствий для себя от общения с отлученными иерархами и иереями. Епископы наши все перешли в живую церковь. (Кто не перешел – заточен или сослан. – Примеч. автора статьи.) У нас в приходе тяжелая борьба со священником, который ищет компромиссного решения. Вместе с тем в газетах уже напечатана программа собора, который созывает Антонин. Главный, основной задачей его является преобразование церкви в согласии с настоящим государственным устройством и осуждение прежнего строя и его управления как явно контрреволюционных. Обещается сохранение прежнего обряда и догматов, но открывается возможность «свободного творчества». О том, что Антонин и Красницкий отлучены Вениамином, многие просто забыли или хотят забыть и не разъясняют прихожанам, которые в большинстве боятся одного, что к Пасхе их церковь закроют. Антонин совершенно изменил тактику, теперь он ничего не меняет в богослужебном обряде и с необыкновенной помпой совершает службу в храме Спасителя. N. N. нечаянно попал туда и был в восхищении: «Объясните мне, пожалуйста, откуда вы взяли, что он еретик?» И не он один так рассуждает. К беззаконным действиям и революционным ухваткам так привыкли, что и на самочинную власть в церкви так смотрят. Поминают Петра Великого и его расправу с патриархом. К сожалению, исторические примеры могут действительно давать оружие, если спор становится на каноническую почву. А принципиальная сторона всегда во всех вопросах, как общественных и государственных, а теперь и церковных, очень плохо усваивается и считается как бы второстепенной. Наш батюшка к этой стороне вопроса относится как к личной идеологии, которая для него необязательна, неавторитетна. «Я с вашей идеологией не согласен, нужно, прежде всего, сохранить храм». Тут вопрос попадает на тему о благодати: может ли такой священник совершать таинство. Z. Z. в прошлое воскресенье отправилась в церковь, исповедовалась и причащалась у «подписавшегося священника» и вернулась такая радостная и довольная: неужели же она не причастилась? Это вопрос самый трудный и тяжелый, мы легко можем очутиться без церкви и без пастырей. Если помрешь, как хоронить без отпевания в церкви и т. п. и т. п. Все это невыносимо тяжело, – и отрадно, когда встречаешь таких людей, как N. N.: он считает, что все к лучшему. Больше так жить было нельзя: «Нужно, чтобы вся гниль наружу вылезла; ведь вы сами видите, жить больше нечем». Да, но это сознание ужасно. Прежде, когда идешь ко всенощной и вся Москва гудит от благовеста – на душе радостно и тепло, а теперь от этого звона ком в горле становится. Были большие разговоры о снятии колоколов, и мы ужаснулись от мысли остаться на Пасху без звона, а теперь это было бы нам к лицу. Поймите этот ужас, большая часть народа, сама того не зная, уйдет в раскол и порвет с преданием отцов совершенно бессознательно, а другая – православная – останется без храмов, почти без священников и почти без таинств…»

Надо пережить такое письмо, чтобы понять сущность того, чем живет и мучается верующий, религиозный человек в России. Надо встать рядом с ним, взять на свои плечи его крест, и только тогда мы увидим, что в его душе жизнь оторвала церковь от государства, религию от политики и поставила их не на первое место, а совершенно на другую плоскость, перенесла на другой план, куда не достигает земная логика и где нет места тому, о чем сказано в Апокалипсисе: «Знаю твои дела: ты – ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден или горяч! Но как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих».

В России поставлен вопрос об абсолютном, которое дано


Рекомендуем почитать
Сущность человека

В книге излагается оригинальная авторская концепция сущности человека как совокупности отношений собственности и управления. Автор доказывает свои утверждения, опираясь на богатейший фактический материал, касающийся всех основных сторон человеческого бытия — от экономики до человеческой сексуальности, от семейных отношений до политики, от индивидуальной и массовой психики до религии. В этой книге читатели откроют для себя неожиданные подходы к объяснению таинственнейших и важнейших явлений человеческого существования — от гомосексуальности до веры в бога и бессмертие души, от экономических и политических кризисов до невротических комплексов и психозов.Для философов, экономистов, социологов, историков и психологов, а также всех, кто интересуется теми актуальными проблемами, которые рассматриваются в рамках соответствующих наук.http://fb2.traumlibrary.net.


Складка. Лейбниц и барокко

Похоже, наиболее эффективным чтение этой книги окажется для математиков, особенно специалистов по топологии. Книга перенасыщена математическими аллюзиями и многочисленными вариациями на тему пространственных преобразований. Можно без особых натяжек сказать, что книга Делеза посвящена барочной математике, а именно дифференциальному исчислению, которое изобрел Лейбниц. Именно лейбницевский, а никак не ньютоновский, вариант исчисления бесконечно малых проникнут совершенно особым барочным духом. Барокко толкуется Делезом как некая оперативная функция, или характерная черта, состоящая в беспрестанном производстве складок, в их нагромождении, разрастании, трансформации, в их устремленности в бесконечность.


Разрушающий и созидающий миры

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Возвращённые метафизики: жизнеописания, эссе, стихотворения в прозе

Этюды об искусстве, истории вымыслов и осколки легенд. Действительность в зеркале мифов, настоящее в перекрестии эпох.



Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории

Вл. Соловьев оставил нам много замечательных книг. До 1917 года дважды выходило Собрание его сочинений в десяти томах. Представить такое литературное наследство в одном томе – задача непростая. Поэтому основополагающей стала идея отразить творческую эволюцию философа.Настоящее издание содержит работы, тематически весьма разнообразные и написанные на протяжении двадцати шести лет – от магистерской диссертации «Кризис западной философии» (1847) до знаменитых «Трех разговоров», которые он закончил за несколько месяцев до смерти.