Думай как римский император - [50]

Правда, Марк готовился вступить в эту внутреннюю борьбу почти всю свою жизнь. Ему потребовались годы, чтобы научиться терпеть боль и стойко переносить болезни, и в этом ему помогли психологические стратегии античного Стоицизма. В «Размышлениях», которые он писал во время войны, император рассуждал об этих техниках в составе регулярных духовных практик. Эти заметки отражают состояние его ума, которого он добился, усердно упражняясь в Стоицизме более тридцати лет. Другими словами, такое отношение к боли и болезням во время северной военной кампании далось ему не сразу – он этому учился.

Однако «Размышления» не единственный источник, который позволяет нам понять образ мыслей Марка. В начале XIX века итальянский филолог Анджело Май обнаружил ценный клад – переписку латинского ритора Марка Корнелия Фронтона с другими известными личностями, в число которых входил Марк Аврелий. Установить точную дату некоторых писем не удалось, но, очевидно, они охватывают период дружбы между Марком и Фронтоном, вплоть до смерти последнего около 167 года н. э. в самый разгар чумы Антонина.

Эта переписка замечательна по нескольким причинам. Впервые филологи смогли заглянуть в частную жизнь Марка и узнать его истинную личность. В отличие от столь популярной карикатуры на стоика как сурового аскета, Марк демонстрирует небывалую теплоту и сердечность по отношению к Фронтону и его семье. Он пишет в непринужденном и юмористическом стиле. Например, рассказывает Фронтону, как один раз, когда он выезжал за город одетым в платье рядового гражданина, повстречавшийся ему пастух грубо обозвал его попутчиков бандой жуликов. В ответ Марк рассмеялся и въехал на коне прямо в стадо овец, разогнав их и тем самым положив конец спору. Но пастуху было не до смеха, и он швырнул свою палку в молодых людей, закричав на них в ярости, от чего молодые люди тут же покинули место действия. Трудно себе представить, что двадцать лет спустя автор этих дружеских и непринужденных писем будет с серьезным видом записывать свои стоические размышления после увиденного на поле боя Паннонии, которое было усеяно человеческими останками.

Эти письма, правда, содержат еще светские беседы и даже жалобы на свое здоровье, что так разительно отличается от «Размышлений». Фронтон был приблизительно на двадцать лет старше Марка и любил жаловаться на свои болячки. Как-то он даже подробно изложил, какие части тела у него заболели ночью – «мое плечо, локоть, колено и лодыжка», – что, по его словам, помешало ему написать письмо Марку собственноручно[111].

В другом письме он пишет:

После твоего отъезда у меня заболело колено, не сильно, но достаточно ощутимо, чтобы я начал ходить с осторожностью и пользоваться повозкой. Сегодня боль усилилась, но еще терпима, по крайней мере в лежачем положении, если, конечно, не станет еще хуже[112].

Иногда Марк вовлекается в эти разговоры с Фронтоном, когда у него самого возникают проблемы со здоровьем.

Что касается моего нынешнего состояния здоровья, то о нем можно судить по моему корявому почерку. И правда, кажется, ко мне возвращаются силы и я почти здоров, если не считать боли в груди да язвы в горле[113].

Это письмо было написано до того, как Марка провозгласили императором. Судя по нему, к сорока годам или даже ранее он уже страдал от симптомов, которые будут донимать его на протяжении всего срока правления. В этих письмах, правда, не упоминаются стоические техники преодоления трудностей, которые мы находим где-то спустя десять лет в «Размышлениях».

Как мы видим, в молодости Марк был в хорошей физической форме и получал удовольствие от двигательной активности. Будучи в Риме, он обучался военному искусству, вероятно, у гладиаторов, практикуясь с оружием с тупыми концами. Он также любил охоту, особенно на кабанов, которых он закалывал копьем, сидя верхом на коне. Охотился он и на птиц, также копьем и еще сетью.

Итак, Марк в молодости – это сильный спортивный юноша. Но к сорока и пятидесяти годам его здоровье сильно ослабло, и, похоже, именно таким его помнят последующие поколения. Император Юлиан в IV веке, например, пишет, что кожа Марка выглядела бледной и прозрачной. Марк даже во время выступлений называл себя слабым стариком, который уже пищу принимает с трудом из-за болей и страдает бессонницей. В «Размышлениях» также упоминается, что он принимал лекарства от кровохарканья и головокружения[114]. Главным образом его донимали боли в груди и животе. Он мог есть лишь маленькими порциями и то только по ночам. Ученые расходились во мнении относительно диагноза, но чаще всего подозревалась хроническая язва желудка, хотя у него было много других проблем со здоровьем.

После первой вспышки эпидемии чумы в Риме придворный врач Марка Гален прописал ему древнюю микстуру под названием «панацея», которая представляла собой странную смесь из дюжины экзотических ингредиентов, от горькой мирры до квашеного мяса гадюки и небольшого количества опиума. Марк верил, что регулярный прием панацеи помогал ему вытерпеть боль в животе и груди и ослабить другие симптомы. Он сделал перерыв на какое-то время, потому что эта микстура вызывала у него сонливость, и возобновил ее прием в модифицированном виде с меньшим содержанием опиума. То есть принимал он ее с большой осторожностью. В любом случае это лекарство не устраняло боль и дискомфорт, от которых страдал Марк. Как и прочие люди, страдающие от хронической боли, он должен был найти другие способы с ней справиться. В течение многих лет Марку помогали преодолевать трудности из-за проблем со здоровьем