Думай как римский император - [39]

. Наслаждаться страданиями других людей очень плохо. Поэтому удовольствие от наблюдения за тем, как люди подвергают угрозе свою жизнь и здоровье, стоики считают пороком, а желание видеть людей процветающими – добродетелью. Вы скажете, что это и дураку понятно. Однако нас может так ослепить наслаждение, что мы не осознаем последствий как для себя, так и для других. Наставники-стоики учили Марка внимательно анализировать источники и последствия наслаждений. Поэтому в какой-то мере он мог выйти за границы предрассудков своей культуры. Аналогичным образом мы должны научиться получать удовольствие от вещей, которые благотворно влияют на нас и на окружающих, и избегать того, что нам вредит. И в самом деле, вы получите такое внутреннее удовлетворение от жизни, если будете следовать своим глубинным ценностям, что обычные радости покажутся вам ничтожными по сравнению с этим состоянием. Эта мысль постоянно занимает ум Марка, поэтому он неустанно повторяет, что жизнь – это не наслаждение, а действие.

Поначалу люди насмехались над Марком, считая его снобом и занудой, поскольку во время игр он читал правовые документы и обсуждал их со своими советниками. Ему сказали, что он непременно должен присутствовать на этих мероприятиях, дабы осчастливить свой народ, но он не хотел терять понапрасну времени и использовал его для занятий государственными делами. Даже его близкий друг и наставник Фронтон осудил Марка за излишнюю серьезность:

При случае, в твое отсутствие, я нелестно отзывался о тебе в моем тесном кругу близких друзей. Например, мне не нравилось, когда ты приходил на народное собрание с чересчур мрачным видом для такого случая или склонялся над книгой в театре или во время пира (я сейчас говорю о времени, когда сам был не чужд таких развлечений, как пиры и театры). В такие моменты я называл тебя бесчувственным человеком, неспособным действовать, как того требуют обстоятельства, а иногда, в приступе гнева – просто неприятным человеком[90].

В конечном счете Фронтон перенял образ мыслей Марка. Не сразу, но Фронтон пришел к пониманию, что в жизни есть что-то важнее, чем вращение в кругу римской знати, которой, в представлении обоих, недоставало искренней теплоты и доброжелательности. Также критиковал Марка его будущий зять Помпеян, который был известен тем, что повышал подданных в чине, исходя из их достоинств, а не принадлежности к голубой крови по праву рождения. Марк был щепетилен в выборе друзей и в первую очередь смотрел на черты характера, которые его восхищали, нежели на те свойства, которые были присущи его социальному классу. Общество друзей не всегда было приятным – иногда они высказывались прямо и критиковали его, – но он прислушивался к их мнениям, поскольку они разделяли его ценности и помогали стать лучше. Вне всякого сомнения, он предпочитал находиться в кругу семьи и верных друзей, нежели вращаться в обществе римской элиты. В «Размышлениях» он признается, что стремится к более простой и идиллической семейной жизни на своих уединенных виллах на итальянском побережье. Несмотря на то что это, вне всякого сомнения, был более здоровый и скромный способ проведения досуга по сравнению с буйными пирушками Луция, исполнение этого желания Марку пришлось отложить в связи с разразившимися Маркоманскими войнами, которые требовали его присутствия на северной границе.

И хотя, находясь в амфитеатре, Марк теперь вел себя мудрее и откладывал в сторону книги и документы, он все еще настаивает на работе. Когда Марк обсуждал политические решения со своими советниками, наблюдателям казалось, что он болтает с ними об играх, как все остальные люди. Он даже нашел способ извлекать жизненные уроки из этих игр. В зверских битвах Марк видел, как гладиаторы, обкусанные животными и испещренные ранами, просят залатать их, чтобы они снова могли ринуться в бой. Марк сравнивал такое поведение с нашей зависимостью от нездоровых желаний, несмотря на весь вред, который они приносят. Возможно, ему это также напоминало его брата, который забросил философию и предпочел распутную жизнь, неизбежно ведущую к печальному концу. Марк старался не спускать глаз с Луция все время, пока они были вместе. Вскоре после того, как обоих братьев провозгласили императорами, парфянский царь Вологаз IV вторгся в зависимое от Рима государство Армению. Губернатор близлежащей Каппадокии (регион на территории современной Турции) поспешил захватить врага, но его легион окружили и уничтожили, а самого вынудили убить себя. Для римлян это было унизительным поражением, и конфликт стремительно разрастался, переходя в крупный военный кризис.

Марк не мог покинуть Рим в связи с государственными делами, поэтому он отправил Луция в Сирию, чтобы тот принял на себя командование войсками, сосредоточенными на Востоке. Однако путешествие, которое должно было занять несколько недель, вылилось в девять месяцев. Историки заявляют, что Луций якобы все время проводил в пирах и на охоте. Марк сопровождал его до Капуи, города в Южной Италии, и затем вернулся в Рим. Как только его старший брат скрылся из виду, Луций начал ходить по «всем виллам и набивать свое брюхо», пока ему не стало так плохо, что Марку пришлось спешно броситься к нему на помощь в близлежащую Канозу. Как мы убедились, наслаждения могут повлечь за собой плачевные последствия, если мы не проявим осторожность. Отдаваясь во власть наслаждениям без меры, Луций пустил на самотек как дела империи, так и собственное благополучие. В «Жизнеописаниях Августов» императору Луцию дается очень жесткая оценка, главным образом потому что в Сирии, куда он наконец добрался, на протяжении Парфянской войны, вдали от контроля брата Марка, проявились его самые слабые черты и худшие стороны его характера.