Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа - [25]
- Если голодный, можешь сам себе на кухне сделать чай и бутерброды. Нож в верхнем выдвижном ящике, посуда на полке над мойкой. Пульт от телевизора вот, - указала рукой на консоль между книжными стеллажами. - Будешь смотреть, не включай звук громко, хорошо? Я в ванную и спать.
*В квартире Дульсинея развила бурную деятельность. А Ваня словно в ступор впал. Только пакет с продуктами на кухню отнес. А потом - она разбирала диван, а он, вместо того, чтобы помочь, стоял и пялился на то, как тонкая серая ткань облекла ее... ну, это... бедра. Слова же «попа» нет - так ему в детстве объясняли. Попа есть, а слова нет.Ему вручили стопку постельного белья, увенчанную розовым полотенцем. И инструкцию о том, что можно, и что нельзя. После чего царица удалилась в ванную.
Иван бросил белье на разобранный диван. Вот так вот, да? Стремительным кавалерийским наскоком? И не будет совместного вечернего чаепития и разговора на ночь по душам? Про торты, саженцы и испанскую литературу?Из-за двери ванной доносился шум включенной воды. А Иван принялся бродить по комнате - чтобы не думать о том, что происходит сейчас там, под душем.
Комната, в которой Тобольцеву предстояло провести ночь, была выдержана в голубых тонах. Спасибо, как говорится, что не в красных.
Видимо, гостиная. Все до мельчайших деталей продумано, функционально и стильно. Видна рука хорошего дизайнера - поболтавшись по куче разных квартир, это Иван мог определить точно. Диван, неизбежный стеклянный столик для «попить чаю», пуфик. Мягкий бежевый ковер под ногами. Фикус в углу. Или не фикус - для Тобольцева все домашние растения назывались «фикус».
Он прошел к книжным стеллажам. Ух, сколько их. Нет, поменьше, конечно, чем дома у Ивана, где книгами было заставлено ВСЕ. Но в современных дизайнерских квартирах много книг увидишь нечасто. И их выбирают по цвету корешка и картинке на обложке.
Иван скользнул взглядом по книжным переплетам. Пушкин, «Евгений Онегин». Ну да, наше все. Шекспир. Не наше, но тоже все. Чехов. Теккерей. Кто такой? Имя смутно знакомое, но ноль ассоциаций. Потрепанная, с потертыми уголками, явно читаная не один раз книга. Что это? «Баллады о Робин Гуде». Ну да, почти рыцарь из леса, куда же без него.
Как говорится, скажи мне, что у тебя на книжной полке, и я скажу тебе кто ты. Иван перевел взгляд на кабинет за балконным стеклом. Да и без книг все ясно.
Стукнула дверь ванной комнаты, послышались легкие влажные шаги.
- Ванная свободна. Спокойно ночи, Иван.
Какие церемонии. Тобольцев отвесил невидимой Дуне официальный поклон и взял с дивана оставленное ему розовое полотенце. Да и шут с ним, с цветом. Зато на ощупь мягкое и пушистое.
В ванной было не повернуться. И сама ванна крошечная, и все заставлено всякими разными баночками. И пахнет после Дуни чем-то сладким. Сам воздух тут теплый, влажный и сладкий. Иван поежился и потянул вверх толстовку. Чтобы не видеть стоящие в стаканчике две зубные щетки и бритву на полочке. Не для придания гладкости женским ножкам, стопудово. Мужской станок. Единственный, слава Богу, мужской след в этой целиком и полностью женской цитадели чистоты и красоты.
Вытирался после душа Иван, не глядя в зеркало. Собственная заросшая физиономия стала вдруг неимоверно раздражать. Неровен час, покусится на Илюшин бритвенный станок. Руки так и чешутся. Или взять на балконе со стола маркер - должен он там быть у Дульсинеи обязательно - и написать на нижней поверхности стульчака «Здесь был Ваня». Привет Илюше, угу. Дуня вряд ли обнаружит первая.Что за детский сад, Тобольцев? И что за свинство, в конце концов? Нельзя так платить за гостеприимство.
Из ванной он вышел, обернутый лишь в пушистое розовое полотенце. Тишина в квартире. Освещение включено только в гостиной. Из-под дверей спальни не пробивалось даже намека на свет. Спишь, Дульсинея. Ну, спи.
Иван бросил взгляд в сторону темной кухни. На ночь жрать вредно, так говорят. Но в животе урчало. Свет из холодильника выхватил из темноты мужские ноги из-под розового полотенца. Молоко Тобольцев отхлебнул прямо из бутылки. Ему всю жизнь это категорически запрещали делать. «Ваня, воспитанные люди пьют из кружки!». Он ополовинил бутылку и пристроил ее обратно в холодильник. В животе теперь было не пусто, но леденило. Ничего. Зато завтра утром будет полноценный и горячий завтрак. Будет же, Дульсинея?
От наволочки пахло приятно. Почти как дома. И совсем не так, как пахло от чужих простыней в чужих квартирах. И сама простынь - гладкая, на ней приятно лежать. Или... не только лежать. Интересно, на этой простыне Дуня со своим Илюшей тоже не только спали? Да наверняка. И все-таки любопытно, почему они живут врозь? Когда такое показное «целую-скучаю-мимимими»? А, провалитесь вы оба! Со своими общими простынями, зубными щетками и бритвенными станками. Будто есть Ивану до этого хоть какое-то дело. Тобольцев сердито взбил кулаком подушку, словно наказывая ее за что-то. И - наверное, это помогло. Через минуту уже спал. Без сновидений.Проснулся он рано и сам. Неудивительно, в целом. Во сколько он вчера спать лег? Часов в десять? Тобольцев не смог вспомнить, когда в последний раз ложился в такую рань. Иван был типичным «совой». Но сейчас «сова» проснулась ни свет, ни заря. Запястье к глазам. Восемь утра. Неслыханное дело. Иван потянулся и констатировал удивительный факт: он выспался. И жрать хочет смертельно. Но это-то как раз неудивительно.
Город. Улицы, машины, люди, дома. Поздний вечер, окна. И за ними — снова люди. Нас интересуют некоторые из них. Какова вероятность, что прагматичная, лишенная иллюзий женщина за тридцать закрутит роман с убежденным холостяком и циником? Небольшая, но есть. А сколько шансов на то, что этот роман перерастет в настоящее чувство? Ноль? А вот и нет. Ноль целых, одна тысячная. Как раз на таких цифрах мы и специализируемся. Расскажем, покажем, докажем.
Хроники двух семей отдельными кадрами, зарисовками, событиями. Тобольцевы и Королёвы. Как они жили, любили, растили детей? И как случилось то, чего никто из них не планировал и не ожидал? Эта книга для тех, кто читал романы «Дульсинея и Тобольцев, или 17 правил автостопа», «Времена года» и не хочет расставаться с полюбившимися героями.
Что может произойти, если вдруг случайно услышишь на улице скрипку? Возможно, поймешь, как пережить болезненную потерю. Осознаешь, с чего начать жизнь заново. Поверишь в чудо. Встретишь любовь. От тишины до музыки. От лета до весны. От Июля до Мая. Он. Она. Скрипка.
Внимание: данный сборник рецептов чуть более чем полностью насыщен оголтелым мужским шовинизмом, нетолерантностью и вредным чревоугодием.
Автор книги – врач-терапевт, родившийся в Баку и работавший в Азербайджане, Татарстане, Израиле и, наконец, в Штатах, где и трудится по сей день. Жизнь врача повседневно испытывала на прочность и требовала разрядки в виде путешествий, художественной фотографии, занятий живописью, охоты, рыбалки и пр., а все увиденное и пережитое складывалось в короткие рассказы и миниатюры о больницах, врачах и их пациентах, а также о разных городах и странах, о службе в израильской армии, о джазе, любви, кулинарии и вообще обо всем на свете.
Захватывающие, почти детективные сюжеты трех маленьких, но емких по содержанию романов до конца, до последней строчки держат читателя в напряжении. Эти романы по жанру исторические, но история, придавая повествованию некую достоверность, служит лишь фоном для искусно сплетенной интриги. Герои Лажесс — люди мужественные и обаятельные, и следить за развитием их характеров, противоречивых и не лишенных недостатков, не только любопытно, но и поучительно.
В романе автор изобразил начало нового века с его сплетением событий, смыслов, мировоззрений и с утверждением новых порядков, противных человеческой натуре. Всесильный и переменчивый океан становится частью судеб людей и олицетворяет беспощадную и в то же время живительную стихию, перед которой рассыпаются амбиции человечества, словно песчаные замки, – стихию, которая служит напоминанием о подлинной природе вещей и происхождении человека. Древние легенды непокорных племен оживают на страницах книги, и мы видим, куда ведет путь сопротивления, а куда – всеобщий страх. Вне зависимости от того, в какой стране находятся герои, каждый из них должен сделать свой собственный выбор в условиях, когда реальность искажена, а истина сокрыта, – но при этом везде они встречают людей сильных духом и готовых прийти на помощь в час нужды. Главный герой, врач и вечный искатель, дерзает побороть неизлечимую болезнь – во имя любви.
Настоящая монография представляет собой биографическое исследование двух древних родов Ярославской области – Добронравиных и Головщиковых, породнившихся в 1898 году. Старая семейная фотография начала ХХ века, бережно хранимая потомками, вызвала у автора неподдельный интерес и желание узнать о жизненном пути изображённых на ней людей. Летопись удивительных, а иногда и трагических судеб разворачивается на фоне исторических событий Ярославского края на протяжении трёх столетий. В книгу вошли многочисленные архивные и печатные материалы, воспоминания родственников, фотографии, а также родословные схемы.
Люси Даймонд – автор бестселлеров Sunday Times. «Кое-что по секрету» – история о семейных тайнах, скандалах, любви и преданности. Секреты вскрываются один за другим, поэтому семье Мортимеров придется принять ряд непростых решений. Это лето навсегда изменит их жизнь. Семейная история, которая заставит вас смеяться, негодовать, сочувствовать героям. Фрэнки Карлайл едет в Йоркшир, чтобы познакомиться со своим биологическим отцом. Девушка и не подозревала, что выбрала для этого самый неудачный день – пятидесятилетний юбилей его свадьбы.