Духовный отец в Древней Восточной Церкви - [102]
В 1906 г. он становится экстраординарным профессором, а в 1914 г. получает звание ординарного профессора. С 1907 г. преподавательская деятельность С. И. выходит за стены академии: по рекомендации В. О. Ключевского он вступает в число приват–доцентов Московского университета по русской церковной истории и, таким образом, становится, по его выражению, уже не только «учеником», но и «ставленником» Ключевского[883]. Наконец, с 1912 г. С. И. читает курс по своей науке на московских Высших женских курсах, учрежденных Полторацкой. Лекции С. И. всегда отличались теми же научными достоинствами, какие отмечались всеми рецензентами и в печатных трудах его: обилием оригинального документальноисторического материала, тонкостью анализа исторических явлений и памятников, художественной простотой и изяществом изложения. Глубокая эрудиция С. И., в особенности в области древнерусской письменности, давала ему возможность быть и превосходным руководителем студентов в их практических занятиях по предмету кафедры.
«В жизни ученого и писателя», по выражению В. О. Ключевского, «главные биографические факты — книги, важнейшие события — мысли». И в жизни С. И. научно–литературная деятельность его представляет собой в высшей степени значительные ее страницы, ярко отображающие существенные черты духовных интересов и содержания. Рамки нашего очерка не позволяют сделать хоть сколько‑нибудь полную характеристику этой деятельности С. И., оставившего после себя, несмотря на сравнительную кратковременность своей жизни, немалое и весьма ценное научно–литературное наследство. Отметим лишь наиболее крупные ее моменты.
Научно–исторические труды С. И. по своему содержанию и направлению отличаются замечательно органическим характером. Центральное место в ряду их занимают его работы, посвященные истории и бытовой характеристике института духовничества вообще, и древнерусского в особенности, — работы, которые по преимуществу создали С. И. почетную известность в ученом мире. Вопрос о древнерусском духовничестве как своеобразном явлении тогдашнего церковно–культурного быта, «не существующем в нашей современной церковной жизни и почти забытом наукою» (Богословский вестник, 1898. Октябрь. С. 147), привлек к себе внимание С. И. еще на первых порах его профессорской деятельности. Первым литературным произведением его в этой области была его статья в «Богословском вестнике» за 1898 г., вышедшая затем и отдельным изданием — «Древнерусский духовник» (очерк). Не задаваясь в этом очерке сложным вопросом, «из каких сторонних влияний и элементов институт этот образовался в Древней Руси», С. И. ставил своей ближайшей задачей «только описать его в том же виде, в каком он у нас существовал» (Ibid. XI. 148). В рамках этой задачи работа была выполнена С. И. с замечательной обстоятельностью. Умело комбинируя извлеченные по крупицам из разнообразных по характеру памятников древнерусской жизни и письменности сведения о тогдашних духовных отцах, С. И. на страницах своего очерка нарисовал красочную и целостную историческую картину быта и деятельности древнерусских духовников, их отношения к своей «покаяльной семье», нравственного влияния на нее их учительской деятельности, посвятив заключительную главу своей статьи специальной характеристике «Вопрошания Кирика», поскольку этот любопытнейший памятник древнерусской письменности с наибольшей полнотой «изображает русского духовника глубокой древности в его нравственно–практическом миросозерцании» (Ibid. стр. 118). Выполненный С. И. в значительной части на основе изучения рукописного материала, снабженный и несколькими приложениями, содержавшими в себе текст некоторых рукописных материалов, его очерк не остался незамеченным в исторической науке, как труд, по полноте собранных автором данных по вопросу о духовниках могущий «служить надежным пособием при специальных изысканиях» (Исторический вестник. 1899. 9. 1008). Нам лично известно со слов самого С. И., что очень лестный отзыв о его статье сделал и В. О. Ключевский, давший при этом и практический совет автору: после некоторой обработки представить свою работу в качестве магистерской диссертации. С. И. близко принял к сердцу этот совет своего учителя, но выполнил его не совсем точно: обработка обследованной им в своем очерке темы приковала к себе его внимание более чем на 15 лет и в результате дала не только магистерскую, но и докторскую диссертацию.
Существенным пробелом в характеризованном очерке С. И., отмеченном самим автором, как мы видели, являлось опущение им вопроса об историческом происхождении древнерусского института духовничества, о взаимоотношении в нем самобытно–русских и сторонних, преимущественно византийских, элементов и влияний. Изучение древнерусского духовенства с этой стороны и составило предмет ближайших научных интересов С. И. в начале 900–х годов. Уже тот несомненный факт, что «древнерусская покаянная письменность находилась под сильным влиянием греческой, а, может быть, отчасти и латинской», что древнерусские духовники в своей дисциплинарно–покаянной практике в огромной степени руководились правилами и статьями византийского происхождения, приводил С. И. к сознанию, «что научно разобраться в древнерусской покаянной письменности возможно только после тщательного изучения покаянной письменности греческого Востока, а может быть, даже и латинского Запада»
