Духовные учителя сокровенной Руси - [80]

.

С разрешения польских властей близ деревни Русановой, Крапивинской волости были устроены две обители: мужская и женская. На первых порах было немало трудностей – приходилось сначала расчищать землю от леса, а затем только возводить деревянные постройки. Но всему предшествовала и во всем помогала молитва. Первыми в обителях были поставлены соборные моленные. «В обителях же овиих (обеих. – К. К.) служба Божия: вечерня, павечерня, полунощница, утреня, часы, молебны и панихиды, со чтением и сладкогласным пением, святым старопечатным книгам вся по уставу, чинно и красно вельми, на кийждо день исправляшеся». Устав в обителях был положен «иноческий, Василия Великого», во многом напоминавший уставы монастырей прежних подвижников Святой Руси – преподобных Пафнутия Боровского и Иосифа Волоцкого. Во время трапез, которые были общими, читались поучения. Хлеб и другие продукты тоже были общими. Одежда, обувь и прочие необходимые вещи выдавались из общей казны.

Главными чертами Невельской обители были суровая монастырская дисциплина, послушание своему настоятелю, многочасовые службы и общность имущества. Согласно постановлениям Новгородских соборов все члены общины должны были соблюдать безбрачие. Для решения важных религиозных, догматических или хозяйственных вопросов в общине созывались собрания или соборы, в которых участвовали наставники, книжники и другие члены общины. Решения на этих соборах принимались сообща.

Феодосий, как духовный руководитель общины, сам отправлял в обители основные церковные службы и требы, крестил, исповедовал, отпевал умерших. В религиозной и хозяйственной жизни его главным помощником был умный, кроткий, образованный и весьма сведущий в Священном Писании выходец из дворянского сословия Захарий Бедринский. Другим помощником был Стефан Валацкий, проводивший службы в храме в отсутствие Феодосия. Из других «християнских учителей» известны имена Спиридона Максимова, Симеона Григорьева, Прохора Матвеева, Ивана Кондратьева и Ивана Семенова, сопровождавших Феодосия Васильева во время его поездки на Выг в 1706 г. Среди его многочисленных учеников и последователей упоминаются многие, имевшие высокое происхождение, – «Антоний Авраамов, муж духовный, Дмитрий Негановской, Герасим Злобин, патриарший дворянин, духовный, Феодор Афанасиев, Никита Иванов, Иаков Хмелев. Тако же и от болярынь благородных не мало, яже суть сии: Небаровых вдова и две сестры девицы, Полонских девица, Нееловых вдова со дщерию, Дириных жена, Дядевкиных три девицы, Стоговых девица, Елагиных две сестры и прочии». «Многие, – говорится в Житии Феодосия, – от благородных боляр оставляху домы, высокия чести, поместия, крестьян своих, и прочия стяжания вся в уметы вменяюще, наставника же и учителя его себе имети желающе, прихождаху во общее житие к нему и, свою во всем волю отлагающе, любезно повиновахуся ему…»

Кроме соборных моленных, имелись в обителях больницы, богадельня, многочисленные хозяйственные постройки, в которых постоянно на общую пользу работали все члены общины. Насельники обителей, в основном, занимались хлебопашеством. «Праздность – училище злых», – часто любил напоминать Феодосий, сам подававший пример трудолюбия и принимавший деятельное участие во всех работах. Феодосий пользовался у своих единомышленников огромным духовным авторитетом. Он был человеком начитанным, энергичным и уверенным в правильности своих идей, а главное, слово и дело у него не расходились друг с другом: «вся заповеди Божия и святых добродетели делом совершати наставляя, сам прежде не словесы точию (только. – К. К.), но творением, во образ всем сия исполняя – веру, любовь, надежду, правду, мужество, мудрость, целомудрие, молитву, воздержание, кротость, смиренномудрие, безгневие, непамятозлобие, долготерпение, милосердие, странноприятие, пост, бдение, нищету, малословие». Его знали и любили в самых отдаленных местах. Наличие же двух обителей позволяло давать приют многим беглым старообрядцам из России.

Однако, несмотря на общность имущества и соблюдение правил безбрачия, Феодосий не считал свои общежительства монастырями. Для его последователей Невельская община и подобные ей были всем «христианским миром», где они жили отдельно от греховного мира, завоеванного антихристом. «Это был особый мир людей, почитавших себя избранными Богом для спасения, которые решительно отмежевывались от постороннего, греховного и погрязшего в светскую жизнь человечества. Вне общины все принадлежало антихристу, в домах, на полях, на торгах была его печать, и извне общины были возможны лишь грех и великая погибель»[135].

Но это осознание своей избранности было не плодом духовной гордыни, а, скорее, тяжелым бременем, которое ложилось на плечи людей, избравших узкий путь спасения души и отказавшихся от компромисса с собственной совестью. После падения священства вся ответственность за сохранение истинной веры и тем самым за судьбу Третьего Рима ложилась на плечи простых мирян. В «последние времена» человек должен быть особенно бдителен, должен находиться в постоянном духовном напряжении. «Се Жених грядет в полунощи: и блажен раб, его же обрящет бдяща…» Эти слова, звучащие во время ночного богослужения (тропарь на полунощнице), были восприняты невельскими староверами особенно близко к сердцу. Отсюда вытекала и особая требовательность со стороны федосеевской общины к нравственным качествам своих членов. По сути, каждый член этой Церкви («молящийся») по своим нравственным достоинствам должен был соответствовать тем каноническим требованиям, которые предъявлялись к дораскольному священству и монашеству. Конечно же, подобные требования всегда, во все времена стояли перед каждым верующим христианином. Еще апостол Петр писал, обращаясь к малоазийским христианам: «Вы – род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет. 2, 9). Однако в тех экстремальных условиях, которые сложились в России после раскола, эта мысль получала особое значение.