Духовная война - [5]

Я проследовал вокруг дома, пересёк лоскутик двора и вскарабкался по подпорной стене на вышележащую улицу. Оказавшись на дороге, я остановился и прислушался, нет ли поблизости полицейской машины. Чтобы попасть на ту улицу, где находился я, они должны были либо развернуться, либо проделать более долгий путь вверх до крутого поворота. В любом случае они направлялись сюда, поэтому я развернулся и пошёл обратно по своим следам вдоль стены дома, через террасу и вниз по винтовой лестнице, где меня было хорошо заметно. Моя куртка была светлого желтовато-коричневого цвета, она практически сияла в лунном свете, так что я снял её и припрятал на обочине в кустах живой изгороди, чтобы забрать завтра, если завтра когда-нибудь наступит.

Теперь я слышал переговоры по рации, и мог видеть и слышать, что подъезжают ещё полицейские машины. Я понял, что некоторые рации, звуки которых я слышал, были у пеших патрульных. Вглядевшись во тьму, я различил свет сигнальных огней ближе, чем на комфортном расстоянии.

Я затрусил вдоль дороги, придерживаясь края проезжей части возле изгородей. Бежать было не так уж весело, и это не было частью какого бы то ни было разумного плана, поэтому я остановился и стал прикидывать, какие у меня есть варианты. Теперь я был отрезан от дома, так что ванну и постель можно было отбросить. Я мог бы просто перестать играть – сесть и ждать их появления в надежде оказаться в своей тёплой постели до рассвета. Я стоял там, размышляя об этом, и ждал, когда правильность заявит о себе, как вдруг из-за угла на расстоянии двадцати метров появился пеший полисмен, и правильность тут же дала о себе знать.

Он меня не заметил, и я, на цыпочках перейдя дорогу, по ступенькам вдоль стены небольшого гаража залез на плоскую, покрытую гудроном и мелким щебнем крышу. По её периметру шла стенка высотой в фут, поэтому я мог оставаться в лежачем положении и наблюдать, что происходит внизу. Показался полисмен, размахивая лучом фонарика из стороны в сторону – по подъездным дорожкам, по кустам, по деревьям. Слышно было, как по рации кто-то говорил, чего я не мог разобрать, но я расслышал одно слово "окружная", и это меня немного обеспокоило. Я понял, что на помощь были подняты все местные полицейские, да ещё была вызвана полиция округа. Это показалось мне чересчур, но со мной никто не советовался.

Мне нравился мой гаражный насест, но я был совершенно открыт сверху и сзади, поэтому оставаться здесь я не мог. Когда полисмен прошёл, я слез назад и пошёл вслед за ним. Это казалось неплохой идеей, пока, не заметив, что он остановился, я не подошёл слишком близко и не шаркнул гравием. Он направил фонарик на меня, что-то прокричал, и я вновь кинулся бежать. С треском проломившись сквозь заросли живой изгороди, я пробежал вдоль стены дома и вдоль подпорной стены из железнодорожных шпал между домами. Полисмен поймал меня в луч фонаря, находясь в десяти метрах от меня. Я нырнул на следующую улицу и оказался возле вершины горки для катания на санках – шестидесятиметровый деревянный скат для спуска вниз на озеро во время мороза с параллельной лестницей для подъёма обратно. Раздумывая, куда дальше бежать, я получил подсказку из наклейки на бампере ближайшей машины. «Как поступил бы Иисус?» спрашивала она, и ответ пришёл мгновенно. Он схватил бы крышку от мусорного бака и спустился бы на ней по деревянной горке к озеру и свободе. Конечно, у Иисуса скорее всего был бы куда лучший в санитарном отношении план, чем у меня.

Вместо этого, я побежал назад на вершину холма в парк, чтобы посмотреть, как развиваются события и решить, что делать. Я добрался туда в целости и уселся под деревом, наблюдая за тем, что происходит внизу, и переводя дыхание.

Наверное, вы думаете, что просветлённый мастер должен быть безукоризненным примером хладнокровия и безмятежности, человеком совершенного равновесия и сдержанного изящества, излучающим любовь и сострадание, испускающим атмосферу спокойствия и невозмутимости, высшее существо, живущее незатронутым мелкими проблемами и неприятностями повседневной жизни. Я думал о том же, прислонившись к дереву и размышляя над абсурдом своего положения.

«Да, – думал я, – это не очень-то по-просветленски».

***

Когда я не знаю, что делать, я не делаю ничего, что я и сделал. Я сидел и наблюдал, не делая особенных попыток спрятаться или продолжить игру.

Приключение началось около часа тому назад. Внизу на стоянке было четыре полицейских машины, другие подъезжали и уезжали. Уже вызвали полицию округа, и я подслушал разговор о вызове полиции штата, но очевидно они не хотели поднимать слишком уж много шума, не зная, кого они преследуют и почему.

Мне было любопытно и немного грустно видеть, что полицейских это вовсе не забавляло. Знаю, я до смешного плохо сведущ в отношении людей, но мне и правда было не понятно, почему они так расстроены. Стояла прекрасная ночь – множество звёзд, прекрасная луна, прихватил небольшой морозец. Они занимались всякими полицейскими штучками – рыскали по тёмным улицам с фонариками и пистолетами, искали какого-то таинственного нарушителя, игрались с картами и микрофонами, создавали планы поиска. Реальная охота на человека. Приятное отступление от обычной тягомотины с драчунами в барах и пьяными водителями. Я не понимал, что такого плохого во всём этом, но, как я сказал, я вообще плохо понимаю людей. В общем, весёлыми они не выглядели.