Духовная прародина славян - [32]

— Вот, крестнята, я завтра похожу на последнее кровавое побоище с чертом. Вот вам стакан воды, я к ночи не приду домой, и вы ночь не спите, смотрите, — ежели вода объявится кровью, знайте, меня живого не будет. А ты, Ваня, бежи на конюшню, там стоит два вола, ты отвяжи их и скажи: “Где было два вола — станьте два кобеля, служите мне, как служили моему крестному батюшке”.

Вот пришло время к вечеру, Ваня с Маней и сели за стол, и стали смотреть на стакан. Смотрят — в стакане вода стала мутиться и уже объявилась кровью. Тогда Ваня побежал на конюшню, отвязал двух волов и рассказал все то, что рассказал крестный отец. Сразу же сделалось два кобеля. Облизали они Ивана, приласкались к нему. Ваня пошел в избу, и кобели пошли по сторону и по другу. Вот так и стали жить Ваня да Маня двое, теперь уж Ваня предоставлял пищу»[151]. Черт спустя некоторое время соблазнил Маню и уговорил ее пропустить его через огненную реку, спрятать дома и погубить брата. По его совету сестра прикидывается заболевшей и отправляет Ивана на казалось бы невыполнимые задания. Однако благодаря своей доброте молодой охотник не только справляется с ними, но и приобретает себе новых помощников: «Ну вот, соловей и полетел впереди, кобели побежали по бокам, медведь сзади, так что у Ивана с четырех сторон была охрана»[152]. Однако сестра не унималась и, по очередному совету черта, послала брата к волшебной мельнице. Когда герой пришел к заколдованному месту, медведь и кобели вызвались одни зайти внутрь, велев хозяину с соловьем остаться снаружи. Когда животные вошли внутрь за двенадцать дверей, то эти двери замкнулись на двенадцать замков, и Иван остался без своих защитников. Когда же он один вернулся домой, черт, больше ничего не опасаясь, выходит из укрытия и грозится съесть героя. Тот упросил дать ему напоследок истопить баню, а за это время собакам и медведю удалось вырваться из западни. Охотник со своими помощниками заманивает черта в баню, где сжигает его, а неверной сестре назначает наказание: выпить бочку смолы, а другую бочку наполнить слезами. Сам Иван отправился путешествовать и пришел в город, дочь правителя которого была отдана на съедение змею. Охотник оставил своих животных у старухи в хлеву, а сам отправился на берег моря и срубил змею три головы, после чего уснул. Хромой царский конюх, до этого вызвавшийся спасти царевну, но испугавшийся чудовища, убивает спящего героя. Животные тем временем освобождаются из хлева, соловей приносит живой воды и мертвой и оживляет хозяина. Оживший герой разоблачает обманщика-конюха, после чего женится на царской дочери. На радостях он прощает свою сестру и приглашает ее на свадьбу. Та, однако, мечтает отомстить брату за возлюбленного, находит в бане чертов зуб и зашивает его в подушку молодым. Когда Иван лег спать в постель, зуб выскочил из подушки и убил героя. Однако и здесь верные животные спасают своего хозяина. Они вытаскивают его тело из гроба, соловей выклевывает чертов зуб изо лба хозяина, тот убивает птицу, а затем и двух кобелей, пытавшихся вытащить зуб из тела соловья. В живых остается один медведь, которому удалось расшатать зуб и направить его в сосну, после чего он велит зайцу достать живой воды. Этой водой он сначала оживил обеих собак и соловья, а затем и самого хозяина. Вернувшись к царю, Иван велит разорвать конями свою неверную сестру, после чего «стал жить с Марьей-царевной и прожили до глубокой старости»[153].

Сюжет данной сказки весьма интересен и во многом перекликается с частью рассмотренных выше тем. Очевидно, что волшебная мельница, в которую «заход был, а выходу не было», представляет собой символическое изображение загробного мира. Представление о мире мертвых как «стране без возврата» чрезвычайно древнее и встречается нам уже в месопотамских текстах. В пользу этого предположения говорит как то, что эту волшебную мельницу старик задумал построить перед своей смертью, так и то, что от мира живых в сказке она оказалась отделенной огненной рекой — типичной границей между двумя мирами в славянском фольклоре. Понятно, что сам образ мельницы вторичен и появляется лишь с развитием у славян земледелия, примерно тогда, когда вместо небесного охотника в Орионе наши далекие предки начали видеть косарей. Однако замещение одних образов в фольклоре другими, как правило, не происходит случайно, обычно оба образа связаны с какой-то лежащей в их основе глубинной идеей, что и позволяет замещать один образ другим без серьезного ущерба для внутренней логики повествования. И в данном случае это идея загробного мира. Соответственно и сам образ волшебной мельницы, и достаточно распространенный в фольклоре сюжет о том, что отец обещает некоему сверхъестественному персонажу, в данном случае черту, «то дома, о чем он не знает», оказываются поздними вставками в изначальный сюжет. Животные, которыми окружен герой сказки, — это, с одной стороны, его духи-хранители, неоднократно возвращающие его из загробного мира, а с другой стороны, они имеют легко угадываемые проекции на звездном небе. Действительно, описанию молодого охотника и его чудесных помощников на небе соответствуют созвездия Ориона, Большого и Малого Пса, Малой Медведицы и еще одного созвездия, в котором наши предки видели соловья. Последним в принципе могла быть почти любая группа звезд, однако интересно отметить, что и на современных картах звездного неба ниже созвездий Ориона и Зайца размещается созвездие Голубя. То обстоятельство, что в сказке только медведь и собаки могут войти и выйти из заколдованной мельницы, непосредственно перекликается с образом собаки как существа, тесно связанного с погребальным культом в белорусском предании. То, что в конце сказки из всех персонажей лишь один медведь остается в живых и достает живой воды для оживления хозяина и своих товарищей, находит свое объяснение в нахождении посвященного этому животному созвездия в центре неба, у самой небесной оси. В то время как все другие небесные созвездия периодически уходят за горизонт, что понималось нашими далекими предками как их уход в царство смерти, созвездие Малой Медведицы никуда не исчезает с небосвода и в силу этого не только не умирает, но и оказывается способным через какой-то промежуток времени воскресить другие созвездия. Если не учитывать астральную подоснову данного сюжета, рассматриваемый эпизод сказки окажется необъяснимым. Образ связанной с потусторонним миром собаки, спасающей своего хозяина от черта, известен и сербскому фольклору. Он использует общеславянское представление о зайце как воплощении нечистой силы, встреча с которым предвещает несчастье. Заяц, считают сербы, может принести несчастье охотнику, «так как в него может превратиться сатана и появиться перед охотником, и с охотником произойдет несчастье… Он может надеяться на счастливый исход в единственном случае — если у него в ружье есть записка с оберегом и если с ним черная собака без светлого пятна»