Духовная культура средневековой Руси - [130]

Ни первое, ни второе не могло быть новостью для Филарета· Слишком близким было его участие во всех событиях Смуты, чтобы не знать подлинной цены обращения в православие «иноверцев», как и отзывчивость людей «единоверных и единоземнородных» на реформационную проповедь, исходила ли она от иностранных или же русских проповедников.

Патриархом Филарет стал с 1619 г., но факты антицерковных выступлений предшествующего времени он знал, конечно, не хуже, чем писавшие о них Авраамий Палицын и тульский дворянин Фуников.

Сочинение «На иконоборцы…» не самостоятельное. Его прямым источником явилось анонимное сочинение, обличавшее еретиков, подвизавшихся в западнорусских землях, вообще еретиков из среды русского населения за русским рубежом. Это — написанное около 1602 г. сочинение «Об образех, о кресте, о хвале Божией и хвале и молитве святых, и о инных артикулех веры единое правдивое Церкве Христовы»[702].

Принципиальное значение имеет выбор, сделанный автором сочинения «На иконоборцы…» в круге антиеретических произведений, ему доступных. Существовала богатая рукописная традиция отечественных полемических произведений, направленных против ересей «жидовствующих» и Феодосия Косого. Она не только не прерывалась, но, напротив, в течение первой половины XVII в. пережила полосу подъема. Казалось, было бы самым естественным и простым для писателя первой трети XVII в., выступившего против еретиков, оттолкнуться от этих сочинений. Однако выбор сделан был другой, что объясняется соответствием источника, выбранного автором «На иконоборцы…», задачам полемики с современными ему отечественными еретиками.

Все дело в том, что нашему автору не приходилось делить еретиков на «иноверных» и отечественных. Перед ним был один общий фронт реформационных учений, который держали совместно отечественные и зарубежные еретики, и, следуя сочинению «Об образех…», он воспроизводит историческую генеалогию «единоземнородных» еретиков как наследников Виклифа, Гуса, Лютера, Кальвина, Сервета, наконец, венгерских, польских, литовских, западнорусских религиозных реформаторов: «…Сервета сожгоша во граде Еневе. По сожжении же его, возсташа наследницы Серветовы иконоборцы Георгиус Бляндрата, Павел Алтыатус, Лилиум Соцынос, Францыжок Давидовичь и некотории инии учители в Семиградцкой земли, а в Литве Будный, а в Люблине Чеховичь…«[703] Не опустил он и того, что в исходном тексте относилось к противоречиям в среде реформаторов: «Чеховичь убо своим собором Любелским

Буднаго отринул от себе… Будный Чеховича Люблинским папою нарек и книги низложи»[704]. Далее продолжается «черный список»: «По Михаиле Сервете воста Волентин Ентилис, родом Влох, иже и боле науча учение свое множити, и ересь распространят^ и иконому поклонению ругатися. Таже в земли Швейцарской и во Францыской и по иных странех простирашеся различнии ереси, и паки во вторые прииде, и поймаше ереси его ради и сожгоша во граде Берне по лете 11 по смерти Серветове»[705].

Сочинение «На иконоборцы…» прежде всего и больше всего предназначалось русскому читателю. Его автор обращался к доводам и примерам, которые иностранцу–еретику ровным счетом ничего не говорили. Еретики отвергали веру в святость и чудотворность мощей. Русский обличитель рассказывает, как в юности, будучи в городе Угличе, упросил местного священника Петра взять частицу мощей святого князя Романа. И едва лишь «частица» оказалась в руках священника, храм наполнился дивным благоуханием. Однако обличитель не ошибался в оценке критических способностей тех, кого обличал. «Аше бы что было ото Италии или от Палестины, — продолжает он, — не было бы ми во удивление, яко тамо благовонных дум от рамат и болсамов составление есть…» Ну, а в Угличе естественные источники благовония отсутствуют, так что никакого иного, кроме сверхъестественного источника для дивного благоухания, наполнившего храм, не остается: «веде в рустей же земъли, паче же во граде том прости суть жители и не знающи неточию вещей, но и закона своего едва сведяше; во граде же том поселяне суши обитатели и прости человецы веема благуханных свойств не знающе»[706]. В другом случае, отстаивая веру в силу молитвы и причащения, что подвергалось критике еретиков, автор сочинения пространно рассказывает о постигшей его тяжкой болезни, продолжавшейся четыре года и не поддававшейся излечению никакими врачебными средствами, но излеченной лишь по силе молитвы и покаяния автора[707]. Пример для «единоземнородных»!

В одном из мест «На иконоборцы…» содержится выражение: «о еретическое ополчение»[708]. Имеются в виду насильственные действия еретиков против церкви: «Днесь убо еретицы и похвалное пророком богатство церковное разграбища и кресты со святых церквей посломаша и подобное татарским мезгитом храмы своя сотвориша, иже в честь и в красоту церкви Божия себе на потребу обадроша, и глагола себе: «блага мы то сотворили; уже никто нельститца в церкви златом и сребром, но точию молитву деет»[709]. Немного раньше читаем: «Похоти ради чрева своего церкви Христовы поругашеся, и священыя честныя благолепие изнесше, своего ради обогащения кресты и иконы разрушивши»