епископы представляются помещенными в самом конце списка лиц, имевших право на церковные доходы. Они, епископы, но, конечно, и другие клирики, пользуются остатками после удовлетворения нужд вдов, сирот и неимущих. В
Правилах Апостольских находим почти то же самое. Так, в одном (41) правиле говорится: «о церковном имуществе (деньгах) заповедуется, чтобы епископ всем распоряжался и раздавал нуждающимся через пресвитеров и дьяконов; также,
если он нуждается, то и сам пусть заимствует на необходимые нужды свои и странноприемлемых братии, да не терпят недостатка ни в каком отношении». Здесь опять первое место между претендентами на церковные деньги отводится нуждающимся вообще, а епископ занимает уже второе место. Меньше епископа имел права на церковное вспомоществование лишь класс путешественников, т. е. лица совсем сторонние для данной церковной общины. Известный канонист Зонара, истолковывая одно из
Правил Апостольских (59), которым требуется, чтобы высшие клирики при разделе доходов не отделяли низших клириков, замечает: «Писание называет церковное имущество имуществом убогих. И должно раздавать его бедным. Если же предстоятели церквей должны удовлетворять других нуждающихся, то сколь более должны удовлетворять подчиненных им клириков, находящихся в бедности».
[853] Опять дается знать, что доля доходов духовенства была одной из долей, назначавшихся из церковных стяжаний на удовлетворение убогих. Замечательно, когда
Постановления Апостольские требуют, чтобы от пиров, устраиваемых верующими, уделялось что-либо епископу и другим клирикам, то этот памятник ставит духовенство не на первом месте, а сначала приказывает призывать к пользованию от пиршественных яств благочестивых, но бедных старушек, а потом уже дает известную заповедь касательно духовенства (II, 28). Значит и в этом случае епископы и прочие клирики фигурируют в качестве лиц материально необеспеченных. Итак, мы видим, что духовенство II и III века не имело своих специальных церковных доходов; а пользовалось от той же самой церковной кружки, которая назначалась на поддержание неимущих и убогих, причем на эту кружку прежде всего имели право эти нищие и убогие, а после них уже и епископ с клириками. Епископ и клирики представляются
«из нищих нищими».[854] Быть может, многие из читателей, а пожалуй и все, подумают: какое было неприглядное положение древнейшего духовенства. «Жили как нищие, фи!» Считаем своим долгом заметить, что подобный взгляд на положение духовенства II и III вв. несправедлив. Можно жить и пропитываться трояким образом: во-первых, личным физическим трудом, т. е. прямо заставлять землю давать нам нужное для пропитания, жить, таким образом, вполне независимо от кого-либо — идеал графа Л. Н. Толстого, идеал, сходный у него с древнехристианским монашеством; во-вторых, можно не трудиться физически над возделыванием земли, а иметь так называемые свободные профессии, пропитываться же за счет доброхотных даяний других лиц, ценящих эти профессии; наконец, в-третьих, можно исполнять разные административные, судебные, военные и т. п. должности и получать жалованье, добываемое при помощи податных инспекторов. Нет сомнения, второй способ прокормления, который практиковался в среде духовенства в древности, и теперь преобладает в русском духовенстве, есть менее благовидный, чем первый способ, но он имеет преимущества перед третьим способом из числа прежде упомянутых нами. Духовенство рассматриваемого времени жило на деньги, которые каждый клал в церковную кассу, ни мало не обременяя себя; на эту сумму жили разные лица и между прочим духовенство. Кроме хорошего в этом обычае ничего нет, если не быть щепетильным. Когда мы впоследствии узнаем, как стало жить христианское духовенство с IV века, не довольствуясь доходами, установившимися во II и III веке, то поймем, как многого лишилась церковь, утратив прежний порядок материального обеспечения духовенства, — поймем, что жить на положении нищего из нищих гораздо лучше, чем принудительно возлагать долг своего содержания на других.
Возникает вопрос: каким образом духовенство древнейшей эпохи церкви очутилось на содержании за счет сумм, назначавшихся на бедных? Каким образом утратился еще более древний, апостольского века, обычай, по которому церковные пастыри пропитывали сами себя, независимо от кого-либо и от чего-либо? До последнего времени подобный вопрос и задавать нельзя было, потому что на него невозможно было дать никакого ответа. Но в настоящее время мрак рассеялся; мы в состоянии дать прямой ответ на вопрос. Этим счастливым обстоятельством наука обязана открытию известного знаменитого памятника: Διδαχη τών δωδεκα αποστολων (II век). Из Διδαχη с достаточной ясностью открывается, как происходил рассматриваемый процесс. Раньше было известно об апостольской эпохе существования церкви, а теперь стало известно и о послеапостольской эпохе, что в эти времена действовал в церкви институт так называемых пророков. Пророки эти, имея целью наставление верующих, переходили с одного места на другое, вели странническую жизнь; как странствующие, они, разумеется, были на попечении тех церквей, какие они обходили. Это — общее правило. Но впоследствии пророки по каким-то причинам стали оставаться на более или менее долгое время в одной и той же общине, начали вести жизнь оседлую. Уважение общины к этим лицам выражалось между прочим в том, что члены общины продолжали оказывать материальную помощь и оседлым пророкам. Разумеется, это условливалось тем, что оседлый пророк всегда мог снова начать жизнь странническую, и следовательно от него нельзя было требовать заведения собственного хозяйства. Διδαχη исчисляет, чем общины обеспечивали материальное положение оседлых пророков: им приносили начатки от произведений земли и давали хлеб, если верующие пекли хлебы, вино, если открывали бочку с вином, и масло, если починали сосуд с маслом. Пророкам община помогала и деньгами, и одеждой. Эти пожертвования пророку не были, однако же, каким-нибудь специальным приношением в пользу пророков. Нет, это была просто доля нищих. Ибо в памятнике Διδαχη замечено: «если у вас нет пророка, отдавайте то или это беднякам» — πτωχοίς.
