Духи рваной земли - [6]

Бесшумно зевнув, Натаниэль прошел по коридору второго этажа, миновал хозяйскую спальню и направился к лестнице, ведшей на чердак. За спиной крадущегося джентльмена открылась дверь, и он обернулся.

Из темной спальни, почесывая волосатую шею (это место у него постоянно чесалось), появился Иезекиль. Из распахнутого клетчатого халата выступал внушительный живот. В знак приветствия толстяк широко зевнул.

– Доброе утро, – отозвался Натаниэль.

– Прохладно для лета. – Иезекиль заглянул через плечо жильца. – Поднимаетесь на чердак?

– Нужно забрать багаж и кое-что из одежды. Уезжаю на неделю.

Хозяин ранчо наклонил голову, видимо, чтобы предоставить больше пространства почесывающей шею руке, и осведомился:

– Дела?

– Да.

– Кэтлин останется?

– Она останется здесь и будет исполнять свои обязанности.

Лицо Иезекиля, состоявшее преимущественно из густых бровей и бакенбард, подозрительно сжалось.

– Почему же вы идете крадучись?

– Не хотелось бы кого-нибудь разбудить.

– Мы слышали, как вы говорили вчера на повышенных тонах. – Глаза неотрывно и оценивающе наблюдали за Натаниэлем из узких расщелин.

– Я не сбегаю. – Задетый намеком, джентльмен все же подавил возмущение.

– Лучше женщины вам не найти. – Иезекиль опустил чесавшую шею руку, но тут же задействовал другую. – Я видел ее с моими детишками, видел, как она ругается с торговцами и отчитывает их, когда они пытаются обмануть ее. Рассудительная и красивая, она осталась с вами даже после того, как ураган разрушил вашу гостиницу.

– Я люблю Кэтлин. У меня и в мыслях нет оставлять ее. Извините, что побеспокоили вас вчера вечером, но мы мирно урегулировали наши разногласия.

Владелец ранчо остался, однако, при своем мнении и наморщил нос.

– Можете разбудить ее, если желаете проверить правдивость моих слов, – предложил Натаниэль, с трудом выдерживая ровный тон.

– В этом нет необходимости. – Иезекиль снова переменил руку на шее, запахнул полы халата, повернулся и шагнул в спальню. – В Лизвилле полно успешных парней, готовых предложить ей свое внимание, если вы задержитесь сверх срока или сбежите.

Джентльмен лишь сжал крепче губы.

Дверь комнаты закрылась.

С горящим от стыда и злости лицом Натаниэль отвернулся, дошел до конца коридора, поднялся по лестнице на чердак и, отыскав большой зеленый чемодан, уложил в него бурдюк, флягу, смену нижнего белья, носовые платки, перчатки, двубортный костюм-тройку темно-синего цвета, черный смокинг с длинными фалдами, две белые сорочки, запонки, итальянские туфли, обувной крем, два галстука-бабочки (темно-синюю и черную), красный шейный платок, темно-синий котелок, черный цилиндр и роман под названием «La Playa de Sangre»[17], посредством которого он мог демонстрировать знание испанского.

Собрав вещи, Натаниэль спустился с чердака и прошел по коридору второго этажа. Горестные звуки, донесшиеся из закрытой детской, заставили его остановиться. С супружеской парой он попрощался накануне вечером, а Кэтлин особо попросила не будить ее утром, так что необходимости в еще одном волнительном прощании не было.

Стоя в коридоре с тяжелым чемоданом в левой руке, высокий светловолосый джентльмен из Мичигана слушал приглушенные всхлипывания невесты. Внутри все сжалось, глаза затуманились.

Он вышел.

Глава 3. Плагфорды

Брент Плагфорд глубоко вдохнул и вместе с прохладным не по сезону утренним воздухом вобрал в себя традиционные гостиничные запахи – сырого белья, мыла, гниющего дерева, промасленной кожи, железа, застоявшегося сигарного дыма и дешевого бурбона.

Открыв глаза, двадцатидевятилетний ковбой увидел Длинного Клэя, поджарое тело которого было заключено в черную рубаху и того же цвета штаны; замерев у изножья кровати, он напоминал вытянутую предвечернюю тень пугала.

Человек с серебристыми волосами указал на спящего рядом с Брентом.

– Разбуди его.

– О’кей.

Длинный Клэй прошел к окну.

Брент сел, потянулся, разминая затекшие члены, провел ладонью по волнистым каштановым волосам и посмотрел влево. Раскинувшийся рядом на кровати младший брат, Стиви Плагфорд, двадцати одного года от роду, спал мертвым сном в теплых подштанниках, не снимавшихся уже неделю.

– Стиви, пора вставать. Уезжаем.

Молодой человек невнятно замычал.

– Поднимайся, – строго добавил Брент. – Живо. – Он потряс брата за левое плечо. Стиви отмахнулся и натянул на голову одеяло. – Нельзя так напиваться, – выговорил ему ковбой. – Я же предупреждал.

– Поди к чертям.

Длинный Клэй вынул черный револьвер, взял его за ствол и шагнул к кровати.

– Я его отведу… – начал было Брент, но высокий человек в черном треснул рукояткой по выпуклости под одеялом, что была головой Стиви.

Тот вскрикнул, стащил одеяло и потер ухо, уже приобретшее цвет спелого помидора.

– Черт, больно же! – Он посмотрел на треугольное лицо Длинного Клэя с холодными голубыми глазами, тонкими серыми усами и безгубым ртом и воздержался от прямых обвинений.

Стрелок отвернулся от юнца, сунул револьвер в кобуру, одну из двух на поясе, и снова пересек комнату.

На подоконнике, вырисовываясь темным силуэтом на фоне унылого серого неба, сидел Джон Лоуренс Плагфорд, здоровенный пятидесятидвухлетний мужчина с растрепанной бородой и в поношенном сером комбинезоне.