Духи дельты Нигера. Реальная история похищения - [25]

– Что, так все плохо? – спросил Костя.

– Похоже, для нас это единственный шанс спастись, и глупо будет им не воспользоваться, – ответил я.

Костя молча встал, надел пиджак и стал распихивать по карманам оставшиеся лекарства. Я осторожно выглянул за занавеску, пытаясь определить, где кто находится. Имека что-то готовил на костре, Харрисон спал на дереве, а за углом палатки на матраце готовился ко сну раненый боевик с коммуникатором. Мы с Костей поискали в палатке нож, но не нашли (он обычно лежал у Пятницы). В углу валялось мачете, но оно был абсолютно тупое, и мне было трудно представить себя размахивающим им в окружении трех вооруженных боевиков. К тому же в нашем случае для бесшумного устранения охранников мачете никак не подходило. Еще меньше для этих целей годилось весло, стоявшее в углу.

Имека подошел к раненому и попросил у него сланцы, чтобы сходить за водой. Еще минута, и он утопал в сторону верхнего лагеря. Снова осторожно выглянув в окно палатки, я увидел, что раненый пристраивается спать. Мы еще раз быстро осмотрели палатку в поисках того, что можно прихватить с собой. На более детальный осмотр времени не было. Я сунул в карман пару бинтов и договорился с Костей, что он возьмет бутылку с водой.

Я выглянул наружу, чтобы определить, где оружие. Оно находилось там же, где и всегда, – справа от выхода из палатки. Винтовка Имеки и пулемет раненого стояли прислоненными к стенке метрах в двух от входа, а на жерди навеса висел автомат Харрисона с тремя смотанными вместе скотчем магазинами. Я подозвал Костю и попросил посмотреть, видны ли в магазинах патроны. Он сказал, что видны. Тогда я сказал Косте, что возьму автомат, валю раненого и Харрисона, и мы уходим влево по тропе. Костя берет воду и пулемет раненого. Еще минут пять мы вглядывались туда, куда ушел Имека, но его видно не было.

Я краем глаза взглянул на часы, висевшие на стене палатки, они показывали половину пятого. Адреналин хлынул в кровь, меня слегка трясло, в голове крутилось высказывание Эпикура[30], часто приписываемое японским самураям: «Смерть не имеет к нам никакого отношения; когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет».

В тот момент, когда я крадучись ступил за занавеску палатки, все тревоги исчезли, наступило странное ощущение спокойствия и тишины. Время замедлило ход. Я как будто наблюдал за собой со стороны. Неожиданно затих генератор, работающий в лесу, за верхним лагерем – наверное, кончилось топливо. Продолжая двигаться, я понял: сейчас как минимум двое в верхнем лагере будут заняты его заправкой и запуском. Господь Бог явно был на нашей стороне. Мягко ступая, я наконец добрался до автомата и, стараясь держать спящего Харрисона в поле зрения, аккуратно сдернул ремень автомата с жерди и одновременно с этим увидел расширяющиеся от удивления глаза раненого, сидевшего за углом на матраце. В ту же секунду я щелчком скинул предохранитель в положение одиночного огня. Раненый завизжал, как дикая обезьяна, и в отчаянии прыгнул на меня, хватаясь за автомат. Возможно, именно это и спасло ему жизнь. Но, заполучив автомат, я ощутил приток сил и уж отдавать его явно не собирался! Сработали старые навыки (последний раз автомат я держал в 1998 году, но мышцы помнили отработанные сотни раз движения). Рванув автомат на себя и вверх, я резко описал стволом окружность, шагом вперед вернул его к земле и на себя, стряхивая нападавшего. Тот покатился на землю. Я передернул затвор автомата, а раненый, вереща, уже на четвереньках несся в верхний лагерь.

Боковым зрением я увидел упавшего с дерева Харрисона, который приземлился на все четыре конечности. Повернувшись к нему вполоборота, я произвел в его направлении три одиночных выстрела. Он попытался убежать в сторону верхнего лагеря. Я выстрелил в него еще два раза, и он так на четвереньках и замер. Я не стал разбираться, попал в него или нет, и начал спиной вперед отходить на тропу, поглядывая на вход в палатку и держа под прицелом тропу, ведущую в верхний лагерь. Я крикнул:

– Костя, ко мне!

Заметив, как Костя выбегает из палатки, я бросился бежать по тропе. За спиной я слышал его дыхание. Как мы и решили ранее, метров через двести мы свернули с тропы и, стараясь оставлять как можно меньше следов, побежали через подсохший водоем. Уже через несколько шагов мне пришлось снять мокасины, поскольку их засасывало в грунт. Я сунул их за пазуху и продолжил путь в носках. С кроссовками у Кости таких проблем не было. Поросшие свежей зеленью мангровые корни[31] хорошо закрывали нас от лагеря.

Первая автоматная очередь прозвучала, когда мы были уже на середине озера. Было слышно, как пули ударили в поросль мангров метрах в пяти от нас на уровне пояса.

Первая пулеметная очередь прозвучала, когда мы были уже на другом краю водоема. Было понятно, что стреляют наугад. До лагеря уже было метров пятьсот. Я напомнил Косте, что он – наши глаза, на меня надежды нет, и чтобы он внимательно осмотрелся. Мы выскочили на тропу на другой стороне водоема, Костя шел впереди. Не задерживаясь на дорожке, мы стали углубляться в джунгли. Пришлось снова надеть мокасины. И тут случился казус: я, споткнувшись о тонкую лиану (а лианы в джунглях – как кабель полевого телефона, только с шипами, как у роз), упал и при падении случайно нажал на спусковой крючок. Выстрел эхом прокатился по джунглям, мы замерли.