Дух времени - [214]
— На оружие!.. Пожертвуйте на оружие! — кричали публике сидевшие у входа за столиком студенты и курсистки. Мужчины просили вежливо, женщины требовали, стуча рукой по столу, сдвинув брови. Бессонова и Вера Ивановна дежурили у этого стола чаще других. Публика жертвовала, кто испуганно и неумело, кто с радостной готовностью… Далеко за полночь расходились с митинга. И ночная тишина вздрагивала от смеха толпы, от возбужденных споров.
Засецкая говорила Тобольцеву: «Ах, я теперь страстная социал-демократка!.. Что может быть выше этого движения?.. Это опьяняет… захватывает… Ко мне приходила эта… знаете… Майская, портниха… Просит мой дом для заседаний…»
— И вы не отказали?
— Конечно. Я сказала: передайте партии, что я готова служить ей, чем могу! Но только я еще не записалась в члены…
— Да, погодите, — улыбнулся Тобольцев.
— А вы?.. Серьезно… Кто вы теперь, Андрей Кириллыч? Эс-эр?.. Эс-де?.. Скажите!.. Ведь это не тайна? Ваш девиз?
— Никогда не оглядываться и всегда идти вперед!..
— Ах, браво!.. Ха!.. Ха! Конечно, вы верны себе. Кстати… Я вчера на митинге слышала одного оратора… Представьте, того, который весной говорил у меня и вызвал целый скандал! О да! Я его узнала бы из тысячи других… Как он говорил! Какой голос, какие жесты!.. Эта львиная голова!.. Ах, это Дантон[275]!.. Уверяю вас! Большевик, говорят… Ради Бога, Андрей Кириллыч, познакомьте меня с ним! Для этого человека я решительно на все готова!
«Степушка и Засецкая!» — Тобольцев громко расхохотался.
— Да, я чрез него, непременно чрез него внесу сумму в стачечный комитет…
— В совет рабочих депутатов, хотите вы сказать?
— Ну да… да… Я все путаюсь… Ах, знаете!.. Я все забросила! Читаю целые дни брошюры. Глядите… — Она указала на ворох цветных брошюрок, загромоздивший изящный sécrétaire[276] в стиле Louis XV. — Мне хочется не ударить в грязь лицом перед вашим другом!
«А, в самом деле, надо бы их свести!.. Степушка мечтает о газете для рабочих…»
Тобольцев навещал редакции эс-эров и эс-де… Подпольная газета исчезла… Смел народилась новая пресса… Было странно, подымаясь по лестнице дома в самой оживленной части города, видеть, как на газету социал-демократов идут записываться чуйки, рабочие, приказчики, курсистки, студенты, даже нарядные дамы и дворянки-старушки. «Здесь редакция ”Жизни“[277]?» — спрашивали городового на углу. И он спокойно отвечал: «Второй подъезд». «Прямо сон!» — думал Тобольцев. Ему было приятно заходить в эти небольшие комнатки, где среди скрипевших перьями и торопившихся сотрудников толкались эмигранты, недавно вернувшиеся кто из Парижа, кто из Женевы, кто под чужим именем, кто со своим. Страх исчез… Голоса звучали громко и уверенно… Глаза сверкали. Позади, в угловой комнатке редактора, стоял туман от дыма папирос. За остывшими стаканами чая шел ожесточенный спор. Выяснялись программные разногласия фракции, а между тем жизнь мчалась… Внизу напряженно и терпеливо ждала темная народная масса, таинственная в своем глухом безмолвии… Ей надо было дать газету, немедленно дать!.. Надо было заручиться ее доверием, взять в руки ее судьбу… Дорог каждый день… А денег так мало!.. Так трудно вести это большое, бескорыстное, идейное дело!
— Ба!.. Ба! Кого я вижу! Тобольцев! — раздавались радостные восклицания. С ним обнимались, его приветствовали… Когда они виделись в последний раз? Ах, с тех пор столько прожито! — Надолго ли сюда? — Да вот, как поживется… За границей делать уже нечего… — Тобольцеву бросалось в глаза, как быстро люди привыкают к изменившимся формам жизни. Ни у кого нет критического отношения… Вчера, эта тусклая жизнь с ее подавленным пульсом исчезала из памяти!.. И не было края идейному размаху!.. Не было предела стремлению!..
— О чем мы думаем, господа, когда перед нами Тобольцев?! Разве вы забыли? Он и теперь даст денег.
— О друзья мои, увы!.. Я беден, как церковная крыса!
Он был слишком чутким человеком, чтобы не отметить того факта, что эта перемена в его социальном положении уронила его престиж и ослабила к нему симпатию этой горсти эмигрантов и литературных работников. Жизнь опять-таки не ждала… Надо было ловить момент… Надо было искать людей и денег во что бы то ни стало!.. И Тобольцев это понимал!.. Он не был в партии, и это тоже ставилось ему в укор… В те дни, когда не только обыватели, вроде Засецкой, но даже художники, артисты и литераторы спешили наперебой заявить о своей преданности партии, о признании ее сюзеренных прав над искусством, наукой, прессой, над всею жизнью словом, — Тобольцеву не прощали его одиночества, его желания оставаться «сочувствующим» только… Раскрывая газету и читая рекламы новых «крайних» журналов и органов печати, Тобольцев с улыбкой отмечал торжественные отречения от прошлого талантливых поэтов-индивидуалистов, вся ценность которых — единственная ценность — была в их гордом одиночестве среди толпы… Он читал с изумлением имена писателей — «аристократов» по духу, — по типу своей души неспособных слиться с демократией и признать ее гегемонию и все же торопившихся поставить свои имена рядом с именами публицистов, «господ положения»… И горькая улыбка невольного презрения появлялась на его лице. «О! Как много разочарований! — говорил он жене. — Зачем эти унизительные сделки?.. Зачем эта погоня за популярностью? Как можно свободному художнику менять права первородства на чечевичную похлебку
Наталья Львовна, старая барыня, в одиночестве проводит праздничный рождественский вечер, вспоминая, перебирая события своей жизни…
Наденька — бонна барских детей. Ее третируют, считают выскочкой, вульгарной, пошлой мещанкой, которая лишь в содержанки годна. Вдобавок ею увлекся «друг дома», любовник молодящейся ревнивой барыни…
Почтенной женой и матерью троих детей, на тридцать шестом году жизни, она встретила блистательного и самоуверенного сердцееда. Целый год длился их роман, и наконец любовник в самых страстных выражениях предложил ей бросить мужа. Надобно принимать решение…
В романе «Ключи счастья» рассказывается увлекательная и драматическая история любви главной героини, основанная, как можно предположить, на некоторых фактах биографии автора — популярнейшей русской писательницы начала века Анастасии Алексеевны Вербицкой (1861–1928).Перед читателем разворачиваются полные романических переживаний картины детства и юности девушки из небогатой семьи Мани Ельцовой, любви которой добиваются такие незаурядные личности, как богач барон Штейнбах и блестящий молодой человек Николай Нелидов.
Когда-то они были сторонами одного любовного треугольника: актриса-любительница и два страстных театрала. Шесть лет спустя они встретились снова…
В начале романа героине 18 лет, она служит в театре костюмершей, не смея мечтать о сцене, но ведущая актриса театра угадывает в ней талант огромной силы. И вот Наденька Шубейкина становится знаменитой провинциальной актрисой Нероновой, играет с Мочаловым и Щепкиным. Она потрясает сердца зрителей в образах Офелии, Дездемоны, Корделии, и кажется, что отсвет высокой трагедии озаряет ее собственную жизнь, жизнь ее пылкого и страдающего сердца. Совсем по-другому складывается судьба Верочки, дочери Нероновой…«Иго любви» — один из самых популярных романов А. Вербицкой, чьими произведениями зачитывались когда-то.
Лили Суонсон распланировала свою жизнь еще в двенадцать лет: идеальный муж, пышная свадьба, большой дом, четверо детей. Но все планы полетели вверх тормашками: идеальный мужчина бросил ее, причем самым бессовестным образом – прямо перед алтарем, на глазах пяти сотен гостей. Впасть в уныние? Ни за что! Лили решается на отчаянный поступок: пакует чемодан, прыгает в самолет и отправляется в медовый месяц на другой конец света. В одиночку. И нет худа без добра: если бы мужчина ее мечты и впрямь оказался идеальным, она никогда не попала бы на самую таинственную в мире вечеринку с необычным названием «Пылающая луна».
До чего же непросто быть высокой девушкой. Кому, как не Пейтон, знать об этом. Обувь без каблуков, одежда из мужского отдела, обидные прозвища – это еще полбеды. В любви Пейтон совершенно не везет, и все из-за роста – почти два метра. Как привлечь внимание симпатичного парня, такого же верзилы, как она? Жаль, что нет особого закона, который запрещает всем рослым ребятам встречаться с невысокими девчонками. Чтобы помочь отчаявшейся Пейтон, друзья предлагают ей кругленькую сумму, если она найдет того, кто проведет с ней пять свиданий и пригласит на выпускной.
Мозг Джонатана Трефойла, 22-летнего жителя Нью-Йорка, настойчиво твердит ему, что юность закончилась и давно пора взрослеть. Проблема в том, что он не имеет ни малейшего понятия, как это сделать. Тем более, что все составляющие «нормальной взрослой жизни» одна за другой начинают давать трещины: работа, квартира, отношения с девушкой. А тут ещё брат просит присмотреть за двумя его собаками на время его отъезда. В отчаянных попытках начать, наконец, соответствовать ожиданиям окружающих, Джонатан решает броситься в омут с головой – жениться в прямом эфире перед многомиллионной аудиторией.
Сэди работает воспитателем в детском приюте. Помогать обездоленным крохам — ее призвание, ведь она и сама сирота. Вместе со своим женихом красавица мечтает, что однажды у них будет свой дом. Нужно только накопить немного денег, чтобы они с Блэйном могли пожениться. Но когда Блэйн сообщает, что наконец их мечта сбылась и можно готовиться к свадьбе, Сэди приходит в растерянность. Ведь ей предстоит оставить работу в приюте! Может ли она покинуть бедных малышей? Девушка должна сделать выбор между личным счастьем — и чужими детьми…
Вислава, которую все зовут просто Вишня, изо всех сил старается оправдать надежды своего отца. Она учится в университете на перспективном факультете, отмечает все праздники с родителями и никогда их не обманывает. Но в восемнадцать лет так трудно найти собственную дорогу в жизни, особенно когда все вокруг считают современную молодежь поколением монстров.
Когда и как приходит любовь и почему исчезает? Какие духовные силы удерживают ее и в какой миг, ослабев, отпускают? Человеку не дано этого знать, но он способен наблюдать и чувствовать. И тогда в рассказе тонко чувствующего наблюдателя простое описание событий предстает как психологический анализ характеров и ситуаций. И с обнаженной ясностью становится видно, как подтачивают и убивают любовь, даже самую сильную и преданную, безразличие, черствость и корысть.Драматичность конфликтов, увлекательная интрига, точность психологических характеристик — все это есть в романах известной английской писательницы Памелы Хенсфорд Джонсон.
Творчество Марии Кунцевич — заметное явление в польской «женской» прозе 1930-1960-х гг.Роман «Тристан 1946» написан в 1967 году уже зрелым мастером. В нем по-прежнему сильны романтические мотивы, а сюжет восходит к древней легенде о Тристане и Изольде, хотя события разворачиваются в послевоенной Англии и все действующие лица — наши современники.«Тристан 1946» — роман, задуманный в годы эмиграции, — своеобразная интерпретация древней легенды, миф в современных одеждах. История любви польского «Тристана» и ирландки «Изольды», лежащая в основе повести, по накалу страстей не уступает средневековому первоисточнику.
Роман американской писательницы Эдны Фербер (1887–1968) «Плавучий театр» (1926) — это история трех поколений актеров. Жизнь и работа в плавучем театре полна неожиданностей и приключений — судьба героев переменчива и драматична. Театр жизни оказывается увлекательнее сценического представления…
Когда и как приходит любовь и почему исчезает? Какие духовные силы удерживают ее и в какой миг, ослабев, отпускают? Человеку не дано этого знать, но он способен наблюдать и чувствовать. И тогда в рассказе тонко чувствующего наблюдателя простое описание событий предстает как психологический анализ характеров и ситуаций. И с обнаженной ясностью становится видно, как подтачивают и убивают любовь, даже самую сильную и преданную, безразличие, черствость и корысть.Драматичность конфликтов, увлекательная интрига, точность психологических характеристик — все это есть в романах известной английской писательницы Памелы Хенсфорд Джонсон.