Дух Долины - [18]

Но прежде всего эти мигрирующие гну напоминают о силах природы, которые тысячелетиями определяли также перемещения пастушеских народов. Путь от засух к дождям был их жизненным путем. Стада были странствующими амбарами, где пастух запасал пищу на предстоящие тощие годы. Чем больше стадо, тем надежнее он чувствовал себя.

Простой земледелец тоже ориентировался на законы среды. Он знал: если баобаб не зацвел в октябре, будет неурожай; однако его жизненный уклад включал приспособление к свойствам земли и реальностям засух.

А вот тщательно сбалансированная в прошлом система пользования дарами природы, которой руководился кочевник, теперь становится его врагом. Людей стало больше, прибавилось и скота. Разумное прежде желание приумножать стадо приобрело неразумный размах. За пятнадцать-двадцать лет численность людей и скота вдоль северных и южных окраин Сахары удвоилась. Скота оказалось вдвое больше, чем травостой способен накормить в периоды плохого урожая. В мире не осталось неиспользованных пастбищ, тем более в Африке. Чрезмерный выпас и разрушение почв у южных рубежей Сахары вынуждают людей и животных перемещаться к югу — в области, где и без того тесно. Таковы заключительные сцены тысячелетней истории!

Колониальная пора ускорила перегрузку земель Африки. Когда белые поселенцы занимали лучшие угодья, африканцев оттесняли на тощие почвы периферии — слишком тощие, чтобы выдержать такое напряжение. К тому же традиционная схема земледелия нарушалась тем, что новоселы предпочитали культуры, плохо защищающие почву от палящего тропического солнца и бурных ливней. Многие ныне освобожденные страны продолжают возделывать введенные белыми экспортные культуры, чтобы за них получать промышленную продукцию белых. Таким образом белое давление на землю Африки продолжается.

Два дня у озера Баринго — доменный зной и загустелый от пыли воздух — явили нам потрясающую картину расточительного обращения с землей. Баринго — одно из немногих пресных озер Долины, в нем нет вулканической соды, которая накапливается в бессточных водоемах. Еще пятнадцать лет назад вода Баринго была кристально прозрачной. Десять лет назад появилась муть. Сегодня вода коричневая и густая, словно жидкий шоколад.

Причина становится предельно ясной, когда едешь вдоль озера. После того как белые покинули берега, монопольно оккупированные ими для своего отдыха, сюда пришли племена скотоводов со своими коровами и козами. Скот начисто объедал траву, острые копыта лишали корешки опоры. Во время дождей в озеро смывается огромное количество рыхлой почвы. Воду не отличишь по цвету от земли.

А ведь мы еще не видим земли, уносимой с обезлесенных склонов за три месяца, когда наполняются влагой речные русла. Впрочем, нам и без того известно, что тропические леса вырубают с угрожающей быстротой и что дожди, которые прежде мерно просачивались через листву и ложились на землю благотворной росой, теперь безжалостно хлещут и размывают обнаженную почву.

Раздетая земля — земля, лишенная зеленого покрова! Но вот нашелся все-таки клочок травы в ложбине сухого русла… Он приглашает отдохнуть и поразмыслить.

Сотни миллионов лет назад по голым до той поры материкам расходились травянистые растения. Медленно, еще миллионы лет, они создавали удивительную смесь живого и неживого вещества, именуемую нами почвой. Каждая травинка вырастает из почвы, в создании которой участвовали ее предшественницы. Можно сказать, что стебелек в твоей руке заключает в себе историю жизни на Земле. Когда расточается почва и гибнут травы, с ними отмирает изрядная часть той истории, продуктом которой является человек.

Баринго — миниатюрная иллюстрация широкомасштабного процесса. Саванна становится степью, степь — пустыней. Ныне более двух пятых площади Африки занимают пустыни, полупустыни, сухой буш, и во многом повинен в этом человек. Точно так же в обширных областях Южной Азии и Латинской Америки ценные угодья вытесняются пустыней.

Пробираясь от Кооби-Фора через пустыню Чолби, мы видели примеры агрессии кочующих песков. Там, где кочка, куст, дерево на краю пустыни задерживают относительно тяжелые частицы, влекомые ветром вдоль поверхности земли, песок образует нарастающий сугроб и, пеленая растение, душит его. И торчит под конец из холмика искривленная сухая ветка — этакий надгробный памятник. Пустыня взяла верх, и барханы движутся дальше, как некогда они наступали на Иерихон, Вавилон, Карфаген.

Ежегодно Сахара увеличивает свою площадь на сто с лишним тысяч гектаров. Не сплошным фронтом, а за счет пустынных очагов в степной зоне, которые растут вширь, пока не сольются воедино. Из окна самолета можно увидеть, как израненный ландшафт словно кровоточит там, где обнажилась красноцветная земля.

Мельчайшие частицы земли и питательных веществ ветер поднимает на высоту семи тысяч метров и несет через Атлантику и Индийский океан. Со спутников сделаны снимки пылевых облаков, простирающихся от Африки до моря карибов. В Северной Африке есть области, за пять лет утратившие до двадцати сантиметров почвенного покрова. На острове Барбадос в Карибском море за семь лет количество приносимой ветром пыли увеличилось в четыре раза. Связь несомненна.