Дуга большого круга - [35]
— Понял. Поставлю. Считаю, что нужно. Я на днях пошлю вам письменно все свои соображения по поводу плана…
Роман услышал уже недовольный голос Верескова:
— Пожалуйста, не присылай. Я тебе ничего не говорил. Вопрос не моей компетенции. Адресуй начальнику главка. До свидания.
Роман положил трубку. Вересков в Москве! В министерстве! Ну и ловкач! Все идет, как он предполагал. Шакдогурский уже сообщил в Москву о его намерениях. Там забеспокоились. Ну, теперь надо бороться за начатое дело. Роман на минуту закрыл глаза. Он всегда делал так, когда хотел сосредоточиться. В конце концов его должны поддержать в министерстве.
На следующий день на расширенном диспетчерском совещании Роман первым поставил вопрос о плане.
В просторном кабинете начальника пароходства все стулья, стоявшие у стен, были заняты. Собралось много народу. Чувствовалось нервное возбуждение. Роман сидел за своим столом, крепко ухватившись за резные подлокотники кресла, слушал. Большинство выступало против его предложения, считая, что все равно «эти грузы повисают в воздухе» и куда-нибудь их надо приписать, поэтому лучше приписать их пароходству. Так практиковалось, и все были довольны. Вскочил групповой диспетчер Уралов и, жестикулируя короткими руками, горячо заговорил:
— Давно надо было так сделать. Правильное решение. Сплошная липа — все эти проценты перевыполнения…
— Что же вы раньше молчали? — спросил кто-то с места. — От премии, наверное, не отказывались?
— Верно, не отказывался, молчал. Поддержки не было. Попробовал бы я Ивану Васильевичу Королеву такое предложить… Ого!
— У нового начальства хочет авторитет заработать, — хихикнул сменный диспетчер Хилков.
— Не авторитет, товарищ Хилков. А просто каждому честному человеку ясно, что решение правильное. Вот и все.
Попросила слова бледная маленькая девушка из планового отдела и, заливаясь краской от смущения, сказала:
— Я согласна с Ураловым. Когда-то надо исправлять ошибки. Все равно, рано или поздно, пароходство оказалось бы в отстающих. За реальный план надо бороться.
Выступили еще два эксплуатационника. Они говорили о том, что будет значительно лучше, если пароходство добьется реального плана, а то трофейный флот кончится, и тогда уж ни о каком выполнении разговоров быть не может.
Руководящие работники недовольно молчали, всем своим видом показывая начальнику пароходства, что они думают: «Ты новый человек, с тебя не очень-то будут спрашивать, а вот что нам говорить?»
Но в общем Роман остался доволен тем, как протекает диспетчерское. Он ожидал худшего. В конце совещания Роман взял слово:
— Попробуем, товарищи, показывать в сводках фактическое положение, а я постараюсь добиться в Москве пересмотра плана. Думаю, что так будет правильно.
Люди расходились по отделам, обсуждая диспетчерское совещание.
— Значит, прогрессивочка тю-тю! — присвистнул Ползиков, когда ему рассказали о совещании. — Может быть, так и лучше. Все равно потом докопались бы…
В течение нескольких дней пароходство бурлило. Во всех отделах обсуждали решение начальника. Оно сразу стало известным всюду. Отношение к нему было разное. Некоторые считали, что Сергеев хочет показать свою принципиальность только для того, чтобы выслужиться, другие говорили, что все сделано правильно и вовремя, потом, мол, хуже будет. С нетерпением ждали, как примет новшество Москва. Спустя несколько дней Роману позвонил замминистра.
— Рассмотрели вашу докладную, Роман Николаевич. Очень правильно сделали. Зачем нам дутые цифры? Не надо. Мы сами удивлялись и предполагали, что тут какие-то королёвские штучки. Всё руки до настоящей проверки не доходили. Так и оказалось. В общем, министр доволен.
Роман торжествовал.
— А с планом как? Пересмотрели?
— Пересмотрим. Все в свое время. Будьте здоровы.
Правильно! Он не сомневался в этом. Роман позвонил Шакдогурскому.
— Бахтиар Варламович? Только что звонил из Москвы первый зам. В министерстве полностью поддерживают наше решение. Вот так. С планом? Пересмотрят. Ну-ну, не надо быть скептиком.
Он положил трубку, все еще улыбаясь.
А в следующем месяце пароходство не выполнило план на десять процентов. В ведомственной газете появилась статья «По наклонной плоскости», в которой недвусмысленно обвиняли нового начальника пароходства в неумелом руководстве. Премиальные не выплатили. Служащие ходили недовольные. Противники нового подсчета процентов выполнения злорадствовали:
— Ну что? Говорили вам? Сами подрубили сук, на котором сидели.
Роман несколько раз звонил в министерство, спрашивал, когда же он получит откорректированный план, но ответы получал неопределенные. Он пытался поговорить с самим замминистра, но тот всегда оказывался занятым. Все это действовало на нервы, раздражало. Наконец его вызвал к телефону начальник главка. Роман обрадовался. Теперь, наверное, все выяснится, но начальник главка сухо сказал:
— План остается прежним. Он составлялся в расчете только на те суда, которые вы имеете. Так что надо выжимать.
— Вы не учитываете, что флот очень старый и половину времени простаивает, а обещанного количества новых судов мы пока еще не получили. Вот здесь, наверное, кроется просчет министерства. Такой план нам не выполнить.
Роман о становлении характера молодого человека, связавшего свою жизнь с морем, о трудных испытаниях, выпавших на его долю в годы Великой Отечественной войны, когда главный герой вместе со своими товарищами оказался интернированным в одном из фашистских портов, о налаживании мирной жизни.
«Корабль идет дальше» — документальная автобиографическая повесть. Здесь нет вымысла — только события, фамилии, факты, сюда вошли также воспоминания автора о четырехлетнем пребывании в баварской тюрьме-лагере в 1941–1945.
«Голубой трансатлантической линией» называют маршрут плавания пассажирских судов между Европой и Канадой.Двенадцать сильнейших капиталистических судоходных компаний обслуживали эту линию. И вдруг в 1965 году неожиданно в Атлантике появился советский теплоход «Александр Пушкин». Все предрекали ему неудачу. «Не выдержит конкуренции», — говорили специалисты.Командовал судном молодой капитан Балтийского пароходства Арам Михайлович Оганов. К январю 1970 года семь судовладельцев сняли свои теплоходы с этой линии.
Клименченко бывал в разных странах, наблюдал чужую жизнь. Желая рассказать о новых впечатлениях, Ю. Клименченко в 1938 году начал писать. Он сотрудничал в журнале «Костер», часто посылая из-за границы свои корреспонденции.Начало Великой Отечественной войны застало судно, на котором плавал Юрий Клименченко, в немецком порту Штеттин. Четыре мучительных года провел моряк в фашистской тюрьме-лагере Вильцбург. Вернувшись на родину, он снова взялся за любимую работу на море, и вскоре опять в руку запросилось перо.В 1954 году вышла первая книга Клименченко — повесть «Истинный курс», а затем сборник рассказов «Открытое море», очерки «Балтика — Нева — Лена», «Неспущенный флаг», роман «Штурман дальнего плавания».
Французский писатель Анри де Монфрейд (1879–1974) начал свою карьеру как дипломат во французской миссии в Калькутте, потом некоторое время занимался коммерцией — торговал кожей и кофе. Однако всю жизнь его привлекали морские приключения, и в 32 года он окончательно оставляет государственную службу и отправляется во французскую колонию Джибути, где занимается добычей жемчуга. По совету известного французского писателя Жозефа Кесселя он написал свою первую повесть «Тайны Красного моря» — о ловцах жемчуга, которая с восторгом была принята читателями, а автор снискал себе славу «писателя-корсара».
Об одном из походов подводной лодки «Северянка» во время Великой Отечественной войны.
В этой, с позволения сказать, книге, рассказанной нам З. Травило, нет ничего особенного. Это не книга, а, скорее всего, бездарная запись баек и случаев, имевших место быть. Безусловно, наглость З. Травило в настойчивом предложении себя на рынок современной работорг…ой, литературы, не может не возмущать цивилизованного читателя, привыкшего к дамским детективам, дающим великолепную пищу для ума. Или писал бы, как все, эротические рассказы, все интереснее. А так ни тебе сюжета, ни слезы, одно самолюбование. Чего только отзывы (наверняка купил) стоят! Впрочем, автор и не скрывает, что задействовал связи и беззастенчивый блат для издания своих пустых россказней.
«…Я развернулся и спустился обратно в каюту. В самом появлении каперов особой угрозы я не видел, но осторожность соблюдать было все же нужно. «Октавиус» отошел от причала, и я уже через несколько минут, когда корабль вышел на рейд, пожалел о своем решении: судно начало сильно валять, и я понял, что морская болезнь – весьма заразная штука, однако деваться было уже некуда, и я принял этот нелегкий жребий. Через полчаса стало совсем невыносимо, и я забрался в гамак, чтобы хоть как-то унять эту беду. Судно бросило якорь, и Ситтон приказал зажечь стояночные огни.
Молодой Годфрей Рэйнер поступает мичманом на английский военный корвет, который отправляется на поиски испанского судна, грабящего купеческие корабли и торгующего невольниками. Погоня за пиратами оборачивается началом долгой одиссеи, в которой абордажные схватки и кораблекрушения сменяются робинзонадой, полной экзотики и опасных приключений.За 30 лет своей литературной деятельности английский писатель Уильям Генри Джайлз Кингстон (1814–1880) создал более сотни романов, действие которых происходит во всех уголках земного шара.