Дуэли. Самые яркие, самые трагические и самые нелепые - [30]

«Я считал своим долгом не укрываться под покровительством закона, но принять вызов и тем доказать, что честь человека служащего нераздельна от чести частного человека».

Затем он добился личного свидания с Александром I, был благосклонно принят и прощен. А потом он выплачивал вдове генерала Мордвинова денежное содержание до самой ее смерти. Он стал графом, управлял Дунайскими княжествами, находившимися под протекторатом России, под его руководством были приняты первые конституции Молдавии и Валахии. Он стал министром, почетным членом Императорской Санкт-Петербургской Академии наук, потом был российским послом во Франции.

«Американская дуэль»

В августе 1861 года Александр II назначил Карла Карловича Ламберта на должность наместника Царства Польского. Император давно знал графа Ламберта и возлагал на него исполнение особых поручений. В 1857 году граф Ламберт был произведен в генерал-лейтенанты, а в 1861 году – в генералы от кавалерии. Одновременно с назначением в Польшу он стал командующим 1-й армией и членом Государственного совета.

А в октябре 1861 года в польских костелах были произведены демонстрации, и в некоторые места пришлось ввести войска. Было много арестованных, но затем граф Ламберт приказал отпустить примерно 1600 человек «по старости или малолетству». Эту разборку арестованных наместник приказал лично утром 4 (16) октября произвести полковнику Л.И. Левшину. Сортировку произвели очень быстро, и значительная часть арестованных была освобождена уже к одиннадцати часам дня.

Но об этом граф Ламбрет не известил генерал-губернатора Варшавы Александра Даниловича Герштенцвейга.

А тот с самого начала стоял за более энергичные и последовательные меры, и он по приказанию наместника лично присутствовал при аресте демонстрантов в костелах. Естественно, он был крайне раздражен тем, что граф Ламберт без его ведома отменил решения, исполненные им накануне. В результате между генерал-губернатором и наместником в кабинете последнего произошло бурное объяснение, в котором Герштенцвейг назвал графа Ламберта «изменником».

Н.В. Берг в своих «Записках о польских заговорах и восстаниях 1831–1862 годов» описывает это так:

«После этого генерал-губернатор принял еще несколько лиц и отправился в замок, где узнал все и имел с наместником глаз на глаз то крупное объяснение, о котором было столько различных предположений и толков, но которое до сих пор остается тайной.

Иные думают, что Герштенцвейг высказал наместнику неудовольствие на крайнюю бесхарактерность его распоряжений: «нарушив собственное свое постановление на том основании, что аресты были признаны делом неизбежным и неотвратимым, заставив его, Герштенцвейга, распорядиться этим в соборе, через несколько часов отдать приказ об освобождении арестованных! К чему же была вся эта ночная печальная комедия, свалка народа с войсками при звоне набатного колокола; к чему был соблазн нарушения собственного приказа?»

Тут же вылилось, вероятно, и все то, что затаено было в груди довольно давно, что накопилось в течение нескольких месяцев, привезено из Петербурга…»

Итогом этого, чтобы избежать скандала и наказания за классическую дуэль, стала «американская дуэль» (так тогда называлось самоубийство вытянувшего неблагоприятный жребий).

Секундантом с неохотой выступил генерал С.А. Хрулев, и жребий застрелиться пал на Герштенцвейга.

Н.В. Берг свидетельствует:

«В Петербурге <…> говорили, что со стороны Герштенцвейта это уж чересчур по-рыцарски. Выпади «пистолет» Ламберту, он бы не застрелился».

Как бы то ни было, генерал Герштенцвейг уехал из замка чрезвычайно расстроенный. В пять часов он обедал у себя дома с директором своей канцелярии Честилиным и одним из своих адъютантов Поленовым. Говорили мало. Всем было не по себе. Пообедав, Герштенцвейг лег в своем кабинете отдохнуть, не раздеваясь, в сюртуке, как был, и не велел никого принимать. Так пролежал он почти без движения весь тот вечер.

На другой день, 5 (17) октября 1861 года, встав с постели часов в семь утра, он зарядил револьвер и, подойдя к одному из окон кабинета, выстрелил себе в лоб два раза. Первая пуля, скользнув по черепу, прошла сквозь гардину и форточку. Другой выстрел произвел в черепе одиннадцать трещин, и пуля, пробив лоб и скользнув по внутренности черепа, остановилась в затылке. Несмотря на это, несчастный остался не только жив, но и сохранял все чувства. Дойдя снова до постели, стоявшей в другой комнате, он лег и позвонил.

Выстрелов никто не слышал. Вошедший по звонку человек увидел окровавленного генерала и бросился к дежурному офицеру. Когда тот вбежал, генерал улыбнулся и сказал:

– Вообразите себе, два выстрела, а я еще жив…

В девятом часу приехал граф Ламберт и, желая поговорить с умирающим наедине, дал знак адъютанту, чтобы он вышел, но тот объяснил, что без приказания своего генерала сделать этого не может.

– Прикажите! – крикнул Ламберт.

Генерал Герштенцвейг, по-видимому, неохотно дал знак. О том, что произошло дальше, никто не знает. Известно только, что несчастный умирал девятнадцать (!) дней. Смерть же последовала, когда попробовали вынуть пулю.