Дуэль в табакерке - [5]
Кое-как справившись с очками и близоруко щурясь, я поднимался по лестнице гуманитарного института на шестой этаж. Идти читать лекцию (кажется, о Шервуде Андерсоне) мне не хотелось. Серое здание института — я еще на улице поразился — выглядело в тот день как-то по-особенному лживо и пакостно. Европейский модерн с отчетливо проступающей сквозь него азиатской харей. Видел бы Шервуд Андерсон эту харю, так уж наверняка расцеловал бы каждый уродский домик в своем Уайнсбурге.
Студенты — как всегда. Уже сидели на своих местах. Десять человек из тридцати. Отлично. Отличники. На лицах — выражение типа “чего изволите” — лакейский и типично русский способ скрыть скуку и полное безразличие. Американцы — мне доводилось читать лекции в США — так те честней. Сначала расплываются в улыбке, широкой, округлой — достигается долгой тренировкой заглатывать многоэтажные сэндвичи, — а потом сразу переводят физиономию в режим “fuck off”. Зато не лебезят на экзаменах и не кидаются услужливо подбирать упавшие у тебя со стола бумажки. Я поморщился и виновато произнес:
— Начнем минут через пять. Я сейчас приду.
Скинув на стол грязную китайскую куртку, рваную по бокам, и размотав фиолетовый шарф, я тяжело опустился на стул, потом с усилием поднялся и, хлопнув дверью, направился в буфет. “Сок. Мне сейчас нужен сок. А еще лучше чай”.
Чай мне в самом деле был необходим. Страшно саднило горло, словно кто-то непрерывно водил по нему наждачной бумагой.
— Острый фарингит, видимо, следствие патологии щитовидной железы, — резюмировал врач неделю назад. — Вам теперь нелегко будет читать лекции.
Да уж. Нелегко, не то слово. Чертова щитовидка забирала все оставшиеся силы. Откуда-то взялась старческая усталость. К середине дня я обычно уже едва держался на ногах и часто заходил по дороге с работы на работу в кафе, чтобы пересидеть преследовавшие головокружения. На лекциях я то и дело останавливался, пытался перевести дух — каждая фраза теперь давалась с усилием. Горло сжимал стальной обруч.
Я купил стакан сока и осторожно, взяв за края, чтобы не расплескать, понес его в аудиторию. “Надо опоздать минут на десять, а потом отпустить их минут на пятнадцать раньше. Только рады будут. В середине — перерыв минут семь. То есть моя лекция продлится не больше часа”. Эта освежающая мысль ненадолго прогнала ощущение усталости, и, еще едва войдя в аудиторию, я уже начал говорить, мельком поглядывая то в мутное окно, то на студентов. Те, как и ожидалось, послушно заскрипели ручками. Какая-то девушка за дальним столом, спрятавшись за спину соседки, достала книгу и, раскрыв ее на коленях, углубилась в чтение. Прежде мне сделалось бы противно. Я бы прервался и срывающимся от волнения голосом — невротик — попросил бы (я попросил бы вас…) сидеть, слушать и не читать постороннюю литературу. Но в тот раз мне было все равно. Горло. Главное — беречь горло, постараться говорить тише и без усилий. Пока вроде не так тяжело. Стальной обруч будто ослаб.
В середине лекции дверь отворилась, и в аудиторию вошла стройная скуластая брюнетка, неся перед собой два переполненных целлофановых пакета. “Типичное хамство, — с раздражением подумал я, — приходить на лекцию за полчаса до конца”. Впрочем, ее красивые скулы, правильные, словно выточенные резцом скульптора, и мини-юбка, открывавшая стройные ноги, несколько примирили меня со столь бесцеремонным вторжением. Девушка, шелестя своими пакетами, села на свободное место и с нарочитой старательностью принялась за мной записывать, изредка поднимая голову и поднося к губам ручку. Ну и черт с ней, пусть сидит. Не выгонять же. Я продолжал говорить, то и дело поглядывая в сторону девушки теперь уже почему-то без раздражения и с некоторым любопытством.
Ну, вот и конец лекции. Слава богу. Я остановился, тяжело перевел дух и схватил свой пуховик. Через три часа меня будут ждать уже в другом месте другие студенты, но такие же, как и эти. Дорога занимает всего полчаса. Значит, надо как-то убить время. Прийти пораньше в этот вечерний институт, забиться с книжкой в какой-нибудь угол и, главное, не разговаривать, беречь горло. Еще страшно хотелось курить. Нельзя, нехорошо для горла. Ладно, всего одну. Я спустился в недавно отремонтированный вестибюль, вышел на улицу и втянул в легкие ледяной апрельский воздух. Здесь у входа в перерывах между парами обычно курили студенты. Я достал сигареты, щелкнул одноразовой зажигалкой и осторожно затянулся. Постоять, спокойно покурить или двинуть к метро? Скользнул взглядом по фасаду особняка, стоявшего напротив через дорогу, а потом принялся сосредоточенно разглядывать сигарету, которая тлела между моими пальцами.
И тут я вдруг услышал собственное имя, громко произнесенное за спиной, потом отчество и, вздрогнув, обернулся.
Передо мной стояла девушка. Та самая, что опоздала. Брюнетка. Только теперь на ней был красный плащ. Вблизи ее скулы выглядели еще красивее. Правая рука у нее была свободна, а левая занята все теми же целлофановыми пакетами.
— Да, вы что-то хотели спросить? — вяло улыбнулся я.
— Хотела… — с некоторым вызовом сообщила она и скосила глаза. — Хотела спросить, почему вы отменили подряд целых три лекции? Я, между прочим, вольнослушательница и специально ради них сюда тащилась.
В новом романе Андрея Аствацатурова всё тот же герой. Городской невротик, преподаватель литературы, не слишком удачливый в любви, уже знакомый нам по книгам “Люди в голом”, “Скунскамера” и “Осень в карманах”, приезжает в Лондон, где его втягивают в комичную детективную интригу. “Мир абсурден, странен, иррационален, анекдотичен, как и существа, его населяющие. Все мы – немного пеликаны, красивые в полете наших фантазий, и смешные на земле” (Андрей Аствацатуров). Книга содержит нецензурную брань.
Новая книга Андрея Аствацатурова продолжает линию, намеченную им в дебютном романе «Люди в голом». Автор ведет читателя в путешествие по Ленинграду-Петербургу, делая короткие остановки в тех местах, где проходили его детство и юность. Воспоминания переплетаются с жизнью за окном, академические знания становятся частью повседневности. Аствацатуров — великолепный рассказчик, «русский Вуди Аллен», чьи короткие скетчи и литературные анекдоты, случаи из жизни и зарисовки с натуры не раз заставят вас рассмеяться.
Андрей Аствацатуров – автор романов «Люди в голом» и «Скунскамера». Лауреат премий «НОС», «ТОП 50. Самые знаменитые люди Санкт-Петербурга», финалист премии «Национальный бестселлер». Новая книга «Осень в карманах» – это истории из жизни обаятельного и комичного интеллигента в четвертом поколении. Книга открывается веселыми анекдотами, немного грустными сценами детства, но затем неожиданно погружает читателя в ритмичный мир современного города с его суетой и страстями. Здесь, на фоне декораций Санкт-Петербурга и Парижа, в университетских аудиториях, в лабиринтах улиц, в кафе и гостиницах среди нелепостей повседневной жизни городскому невротику в очках доведется пережить любовную драму, которая изменит его жизнь.
Дебютный роман Андрея Аствацатурова (профессионального филолога, знатока Генри Миллера, внука знаменитого советского литературоведа В. М. Жирмунского) напоминает своей интонацией лучшие страницы Сергея Довлатова, Вуди Аллена и Павла Санаева. Герой-рассказчик — питерский «интеллигент в очках» — проводит читателя по местам своего поздне-советского детства и университетской юности, всюду сохраняя острую наблюдательность, самоиронию и блестящее чувство юмора.
В книге делается попытка подвергнуть существенному переосмыслению растиражированные в литературоведении канонические представления о творчестве видных английских и американских писателей, таких, как О. Уайльд, В. Вулф, Т. С. Элиот, Т. Фишер, Э. Хемингуэй, Г. Миллер, Дж. Д. Сэлинджер, Дж. Чивер, Дж. Апдайк и др. Предложенное прочтение их текстов как уклоняющихся от однозначной интерпретации дает возможность читателю открыть незамеченные прежде исследовательской мыслью новые векторы литературной истории XX века.
Автор книг прозы “Люди в голом”, “Скунскамера”, “Осень в карманах” в этом сборнике предстает в иной ипостаси – как филолог, блестящий эссеист. Десять “опытов прочтения” английской и американской литературы погружают в мир Сэлинджера, Апдайка, Генри Миллера, Фолкнера, Голдинга… Андрей Аствацатуров открывает малоизвестные подробности биографии авторов, предлагает фрагменты текстов в оригинале, тут же дает перевод, мастерски анализирует детали, показывая, что именно делает из писателя – мирового классика.
Говорила Лопушиха своему сожителю: надо нам жизнь улучшить, добиться успеха и процветания. Садись на поезд, поезжай в Москву, ищи Собачьего Царя. Знают люди: если жизнью недоволен так, что хоть вой, нужно обратиться к Лай Лаичу Брехуну, он поможет. Поверил мужик, приехал в столицу, пристроился к родственнику-бизнесмену в работники. И стал ждать встречи с Собачьим Царём. Где-то ведь бродит он по Москве в окружении верных псов, которые рыщут мимо офисов и эстакад, всё вынюхивают-выведывают. И является на зов того, кому жизнь невмоготу.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
20 июня на главной сцене Литературного фестиваля на Красной площади были объявлены семь лауреатов премии «Лицей». В книгу включены тексты победителей — прозаиков Катерины Кожевиной, Ислама Ханипаева, Екатерины Макаровой, Таши Соколовой и поэтов Ивана Купреянова, Михаила Бордуновского, Сорина Брута. Тексты произведений печатаются в авторской редакции. Используется нецензурная брань.