Дуэль в истории России - [25]

Денис Давыдов.

Вот что писал Кушелев корнету Чернышеву, впоследствии следователю по делу декабристов и военному министру: «Ты, вероятно, не знаешь, друг мой, что шесть лет тому назад, в бытность мою подпрапорщиком лейб-гвардии Измайловского полка, со мною случилось несчастье, которое всю жизнь должно меня преследовать. Тогда мне было едва 14 лет, и всех тонкостей военной науки и экзерциций точно уразуметь я не мог. И вот, будучи однажды послан на главный караул, я сделал какую-то незначительную оплошность. Генерал-майор Бахметьев, случившийся здесь, ударил меня за это своею палкою. До сих пор при сем воспоминании у меня содрогается сердце. Так велика была обида, мне нанесенная. Но в те времена мой подпрапорщичий чин не позволял мне искать сатисфакции, пристойной дворянину, обиду же сию всегда великою считал, что никакое время не могло истребить оной из моей памяти… Четыре дня тому назад генерал-майор Бахметьев дал мне слово удовлетворить в той обиде. Я требовал от него сатисфакции, как высочайшего двора камер-юнкер, ибо, хотя по моему желанию и определен я штабс-капитаном в армию, но не лишен и того чина, которым считаюсь при дворе.

А поэтому прошу тебя как друга и родственника принять участие в охранении моей чести… Уведоми о моем решении графа Венансона и проси его приехать ко мне вместе с тобой для окончательных переговоров. Дуэль назначена на 12-е октября.

Сохрани все сие в тайне от моих родителей, дабы мысль об опасности, с боем сопряженной, не заставила их принять меры к пресечению мне способов избавить себя от тяжелого сознания оскорбленного дворянского достоинства и военной чести…»

Чернышев, прочитав письмо, поехал к Венансону, а от него к Кушелеву, чтобы по долгу секунданта отговорить его от поединка. Однако Кушелев считал обиду столь значительной, что не только не поддался на уговоры, но немедленно потребовал стреляться, независимо от числа осечек и промахов, до первой раны.

Бахметьев с просьбой быть его секундантами обратился к генерал-майору Ломоносову и князю Багратиону, уже прославленному итальянскими походами. Багратион взялся уладить конфликт. Вместе с генералом Депрерадовичем он приехал к сенатору Кушелеву, отцу штабс-капитана, но… Зря Кушелев опасался, что родители захотят расстроить его поединок. Сенатор, несмотря на любовь к сыну, вмешиваться не стал, сказав, что раз сын счел нужным поступить так, то он не будет ему мешать. Правда, Багратион попыток своих не оставил и встретился с самим Кушелевым. Тот на предложение помириться заявил: или поединок, или извинение со стороны генерала.

Генерал тоже оказался упрямым и извиняться не пожелал. Дуэль состоялась. Багратион, не добившись мирного исхода, быть свидетелем отказался, и секундантами Бахметьева, кроме генерала Ломоносова, стали штабс-капитан князь Голицын и отставной капитан Яковлев, отец Герцена. Секундантами Кушелева были Чернышев и Венансон. Кушелев стрелял первым и промахнулся. Дал промах и Бахметьев. Других выстрелов, однако, не последовало, потому что Бахметьев, отшвырнув пистолет в сторону, подошел к Кушелеву и с извинениями протянул ему руку.

Что ж, по понятиям того времени, да, пожалуй, и нашего, поведение генерала следует признать благородным. Он выдержал выстрел, не дав повода упрекнуть себя в трусости, но он же предотвратил кровопролитие, извинившись и ничуть не уронив тем своей чести. Вообще эта дуэль, с какой стороны ни подойти, может служить образцом в своем роде.

Тем не менее Кушелева на основании петровских законов приговорили к повешению, а Бахметьева, Ломоносова, Чернышева, Яковлева и Голицына — к лишению чинов и дворянского достоинства. Венансон, донесший о предстоящей дуэли, осужден не был. Решение суда направили к царю. Ему сопутствовало заключение военного губернатора Санкт-Петербурга генерал-лейтенанта графа Толстого, утверждавшего, что, во-первых, приговор не может быть приведен в исполнение, «поелику смертная казнь по государственному закону не существует», а во-вторых, потому что достаточно «разжаловать виновника в солдаты до выслуги».

Вскоре на судебный доклад была наложена конфирмация

Офицер гусарского полка.

(Высочайшее утверждение) Александра I: «Хотя и следовало поступить с подсудимым, штабс-капитаном Кушелевым, по мнению высшего суда для примера другим по всей строгости, но в уважение службы отца помянутого Кушелева, тайного советника и сенатора Кушелева, избавя подсудимого от наложенного наказания, отправить оного немедленно к полку, выключив из звания камер-юнкера. Генерал-майорам же Бахметьеву и Ломоносову сделать в приказе выговор. Майора графа Венансона за неисполнение повеления, данного военным губернатором, арестовать на неделю, отправя его после в корпус, состоящий под командою князя Цицианова», то есть на Кавказ. Объяснялась последняя строгость тем, что Венансон после своего доноса получил указание избегать встречи с Кушелевым, но все-таки принял участие в дуэли.

Чернышев, Яковлев и Голицын не были наказаны вовсе. Таким образом, Венансон, единственный, кто пытался действовать по закону, пострадал едва ли не больше всех! Ясно, чью сторону — дуэлянтов или обветшалых артикулов — выбирал Александр I.